Остров Невезения

15

Однажды дождливым утром, когда я сладко спал после ночной работы, меня разбудил телефонный звонок. Это был ещё один человек из прошлой жизни - Наталья, осевшая в качестве студента колледжа в городе Worthing. Она наспех сообщила мне, что успешно проделала все процедуры по регистрации своего прошения убежища, и готова сейчас же выехать в Саутхэмптон. Я сонно соображал. От меня ждали ответа. Я ответил, что встречу её, тогда всё и решим, жду звонка. И снова провалился в дремоту.
Позвонила она с местного телефона уже во второй половине дня, когда я приятно убивал время чтивом. Наталья звонила с вокзала. Я советовал ей взять такси и подъехать к супермаркету АSDА, что неподалёку.
Дождь продолжал нудно накрапывать. Я взял зонтик и вышел на встречу, соображая, как организовать ей здесь социальное обеспечение и скорейшее трудоустройство. Насколько я знал о её ситуации, дела с домашними долгами и нарастающими процентами обрели почти тупиковую форму.
Встретившись, мы направились в наш дом, чтобы оставить там её вещи и спокойно обсудить план дальнейших действий. Я успокоил её, что в случае каких-то осложнений с соцобеспечением, она может уверенно рассчитывать на временный ночлег в нашем доме и скорое трудоустройство. Система социального обеспечения беженцев при городском Совете Саутхэмптона работала по-прежнему безотказно.
К этому времени, офис нашего ведомства уже дважды сменил адрес, и теперь находился в центре города. Штат работников социальной службы тоже разросся. Возглавляла эту службу, по-прежнему, Эдна Кинг.
От меня потребовалось лишь провести гостью в контору и показать, к кому обратиться. Далее, бюрократическая машина быстро оформила новоприбывшую. Её внесли в списки, вручили адрес и ключи от комнаты.
Дом оказался в отдалённом от центра районе Townhill Park на тихой Meggeson Ave. Это был стандартный частный двухэтажный дом с небольшим внутренним двориком. В доме было чисто и тихо. Все комнаты были уже заняты беженками из Литвы и Латвии, скрывающимися здесь от политических преследований на родине. Натальи указали на единственную, свободную комнатку на втором этаже. Своим размером эта комнатушка больше походила на кладовку, но её ловко организовали как жилую площадь.
На площади метров шесть квадратных разместили кровать, платяной шкаф и столик. Окошко выходило во дворик. Во всяком случае, комнатка была чистой, тихой и укомплектованной всем необходимым для проживания. Весь дом ещё носил следы недавнего косметического ремонта.
Проходя мимо агентства, я показал Наталье, куда она может обратиться по вопросу трудоустройства и советовал ей попроситься на фабрику в дневную или ночную смену. Далее, она всё проделала самостоятельно. В ближайшие дни она начала работать от нашего агентства, на той же фабрике, только с утра.
Приближалась дата, когда я мог обратиться в миграционное ведомство с просьбой о предоставлении мне разрешения на работу. Но, к этому времени я знал уже несколько свежих случаев, когда просители, вместо желаемого разрешения, получали окончательное, отрицательное решение по их делу. Возникал вопрос; надо ли мне беспокоить бюрократов лишним напоминанием о себе? Не лучше ли, оставить всё, как оно есть, и позволить своему сомнительному делу спокойно пылиться среди тысяч подобных? А тем временем, беспрепятственно черпать свои регулярные крохи из кормушек Её Величества и осваивать остров.
Со своими сомнениями и вопросами я обратился с письмом в адвокатскую контору, представляющую мои интересы. Вскоре, они оптимистично ответили мне, что не видят никаких причин для отказа мне в разрешении на работу, и, уж тем более, для полного и окончательного отказа в убежище. Их уверенность, выраженная в письменной форме, несколько обнадёжила меня, но в глубине души я чувствовал, что это всего лишь отписка неспокойному клиенту.
К этому времени я лично побеседовал уже с несколькими искателями убежища, которые так же уверенно обращались в миграционную службу за разрешением на работу, а получали окончательные отказы, с отбором документа и рекомендаций покинуть страну в определённые сроки. В качестве причин отказа назывались какие-нибудь нарушения процессуального характера, допущенные при подаче заявления. Отсутствие каких-нибудь данных просителя или несоблюдение сроков подачи данных, и тому подобные смехотворные основания.
Моя интуиция подсказывала мне, не высовываться и не искать добра от добра. Но дьявольское любопытство, подстёгиваемое заверениями адвоката, подталкивало меня к этому шагу. К сожалению, путём почтовой переписки с миграционным ведомством я не мог решить этот вопрос. Пришлось ехать в Лондон, чтобы предстать живьём.
Прибыв в Восточный Кройдон, я, признал, что в свой первый, коллективный визит сюда, я чувствовал себя увереннее. Вероятно, потому, что меньше знал.
По вопросу разрешений на работу, следовало обращаться в иной отдел, туда я и направился по указателям. В зале ожидания, посетителей оказалось немного. Требовалось подать своё удостоверение Искателя Убежища в приёмное окошко, и ожидать, когда объявят твоё имя и номер окна. Я всё проделал и присел в зале ожидании. Моя интуиция беспокойно нашептывала мне, и не обещала ничегошеньки хорошего, но я упрямо не хотел верить ей, убеждал себя логикой фактов. Наконец, меня пригласили. Подойдя к указанному окошку, я предстал перед двумя клерками. Мужчина, заседавший перед компьютером, взглянув на монитор и прочитав моё имя, поприветствовал меня.
- Добрый день, мистер Стыцькофф, - пробубнил он, едва взглянув на меня.
- Добрый день, - ответил я, оценивая обстановку по ту сторону барьера.
Рядом с ним сидела женщина, как я догадался, - переводчик. Она не была занята, поэтому посматривала на меня внимательней. По ней я определил, что они приготовили мне какую-то заморочку. Моё удостоверение лежало перед ними, среди прочих бумаг.
- Мистер Стыцькофф, - начал мужчина, продолжая что-то просматривать с монитора, - к сожалению, мы не можем предоставить вам разрешения на работу, так как по вашему делу о предоставлении убежища, вам отказано ещё четыре месяца назад: И вы не обжаловали это решение, - устало прочитал он мне.
- Какое решение?! Как я мог что-то обжаловать, если я только сейчас узнаю об этом.
- Я сообщаю вам лишь то, что указанно в вашем деле, - пожал плечами служащий.
- А причину отказа вы можете мне сообщить? - поинтересовался я.
- Ваши документы не были поданы на рассмотрение в установленные законом сроки, - ответил он, не отрываясь от монитора.
- Когда же мои документы были поданы? Я предоставил адвокату всё необходимое за две недели до истечения срока подачи, - рассуждал я вслух, вспоминая нашу последнюю встречу с секретарём Людмилой, и видел, что за окном меня уже не слышат и не видят.
- Вам следует обратиться к вашему адвокату, - ответила по-русски женщина, дав мне понять, что вопрос исчерпан, и служащий хотел бы перейти к делу следующего просителя.
- Могу я взять свой документ? - спросил я.
- Этот документ уже недействителен, и он вам больше не нужен, снова включился в разговор служивый. - Вам следует покинуть страну, мистер Стыцькофф, - как-то неуверенно добавил он.
Я не мог сообразить, о чём ещё я хочу спросить или сказать. Возникла пауза.
- Ваш адвокат должен всё объяснить вам, - снова возникла русская служащая, - обратившись ко мне, как к безнадёжно больному пациенту.
Я ничего не ответил. Молча, отвалил от окна и направился к выходу, лихорадочно вспоминая подробности моих отношений с адвокатской конторой.
Самого адвоката я видел лишь мельком. Это был самодовольный чёрный типок среднего возраста. Он заглянул в кабинет Людмилы и наспех дал ей какие-то указания. По его интонации, и её реакции, я предположил, что она его секретарь, готовящая для него черновые материалы-данные клиентов. Внешне он показался мне слегка пижонистым, чем-то похожим на сутенёра или торговца наркотиками средней руки, какие промышляют в молодёжных ночных клубах. Объяснял я это повышенным спросом на их услуги и спецификой его клиентов - запуганные, отчаявшиеся пришельцы, слепо доверяющие свои прошения адвокатам. Всё это давало ему повод раздувать щёки.
В нашу последнюю встречу, совместно сочиняя белорусские легенды и записывая это для последующей подачи, мы много шутили. Людмила тогда заметила, что у неё редко бывают такие весёлые, юморные посетители. Я же подумал про себя; как весело мы сотрудничаем и слишком много мы смеёмся, не пришлось бы вскоре плакать:
Расставаясь, я шутливо просил её, не забыть своевременно отправить наши анкеты-истории в миграционное ведомство. Она весело ответила, что, конечно же, адвокат оформит всё это должным образом, и документы подадут в срок. Времени для этого оставалось достаточно. Просила нас сообщить свои адреса для связи с нами, как только мы определимся в пространстве. Мой адрес и телефон у них всегда был. Более того, я обращался к ним, и мне ответили, что моё дело в полном порядке, пребывает в лежачем состоянии ожидания:
Выдался погожий солнечный, но неудачный день.
Я возвращался электричкой в Лондон и беспорядочно соображал, какие вопросы задать адвокату и что предпринять далее, уже в ином статусе. Понимал, что ни хрена эта обезьяна в костюме уже не сделает для меня, но всё же, хотелось поговорить с ним.
Отметил факт того, что решение об отказе мне в убежище было принято уже несколько месяцев назад. Этот факт был отражён лишь в моём деле, и сообщил мне об этом, лишь сегодня, чиновник, имеющий доступ к этим делам. Всё это время, ни я, ни кто-либо иной не ведал об этом, и я беспрепятственно пользовался социальной помощью в Саутхэмптоне, как полноценный искатель убежища. Я был уверен, что никому в этой конторе нет дела до моих взаимоотношений с социальной службой. И при желании, я смогу ещё пользовать бесплатную комнату и получать еженедельные 32 фунта, пока не иссякнет кормушка, или мне самому не надоест такое прозябание.
Теперь, для получения денежного пособия, мне не хватало моего беженского документа. Придётся приобрести бланк документа с печатями и восстановить его своей рукой. Благо, у меня осталась копия с оригинала.
Последнее время, для выдачи пособий стали требовать предъявление оригинала документа, копии отказывались принимать.
Я полагал, что человек, имеющий доступ к компьютерной сети миграционного ведомства, мог легко изменить судьбу беженца. Достаточно внести в дело просителя убежища небольшие поправки о принятом положительном решении. И слепая бюрократическая машина выдаст пришельцу иной статус, соответствующие документы и возможности.
К сожалению, я не имел ни доступа к их паршивой сети, ни связи с высшими силами. Таким я и прибыл в Лондон на вокзал Виктория.
Приближался конец рабочего дня, вскоре на линии метро Виктория будет полно пассажиров. Я ехал до станции Seven Sisters (Семеро Сестёр) и всё больше сомневался в правильности этой затеи. Понимал, что разумнее было бы на вокзале Виктория не в метро спускаться, а сесть на поезд или автобус до Саутхэмптона, смириться с фактами и отвалить.
У адвокатской конторы в это время не стояли ожидающие клиенты. Входная дверь была заперта. Я нажал кнопку вызова. В ответ отозвался низкий женский голос секретаря с неискоренимым африканским акцентом.
- Я хотел бы повидать своего адвоката, - заявил я, и назвал его имя.
- Он пребывает в отпуске, - устало и раздражённо ответил голос Африки.
- Тогда, я хочу Людмилу, - не успокаивался я.
- Её сейчас нет, скоро будет, - коротко сообщили мне, и отключились.
- Ничего не изменилось, - подумал я, и снова отвалил от очередной закрытой двери. Люда настригла с глухонемых ходаков наличку, и отправилась в гастроном за продуктами. Позвонил ей на мобильный. Людмила обещала вскоре быть в конторе. Ожидать пришлось с полчаса. Я никак не мог избавиться от чувства дискомфорта и потерянности. Лондон с его расстояниями, прожорливым транспортом и свалившимися на меня неудачами, просто угнетал меня. Наконец, появилась Людмила с двумя полными пакетами. Увидев меня, она включила улыбку. Я вспомнил, что мы так и остались должны ей пятьдесят фунтов.
- Привет! Ко мне? - спросила она, и бегло просканировала меня профессиональным взглядом сквозь очки.
- Да, возникли вопросы. Я был в конторе по вопросу разрешения на работу: оказалось, что мне давно отказано, по причине пропущенного срока подачи документов: - выплеснул я.
Людмила смутилась. В ответ, лишь молча, пригласила меня пройти в офис. В кабинете у входа справа заседали те же две чёрные, толстые красавицы, заваленные горами бумаг. Они действительно были заняты. Из их открытого кабинета несло тяжёлым потно-парфюмерным духаном. Мы прошли лестницей на второй этаж в кабинет Людмилы. Там она по-хозяйски рассовала пакеты с продуктами и вернулась к моим вопросам.
- Это тебе так ответили там? - осторожно поинтересовалась она.
- Ну да! Вместо разрешения на работу, они сообщили мне, что по моему делу - отказ: ещё четыре месяца назад: по причине не поданных в установленные сроки документов: советовали свалить из страны.
- Этого не может быть! - заявила она.
- Короче, Люда, можно ли ещё что-то сделать? Обжаловать? - поинтересовался я.
- Едва ли стоит это делать. Тебя не задержали, и не депортировали. Просто, отказали в убежище. Но дают возможность оставаться в стране: - рассуждала-утешала Людмила.
- Дают возможность поработать нелегально, без всяких перспектив, - добавил я.
- Всё же это лучше, чем депортация, - всё дальше уходила она от вопроса о качестве их услуг. - Ты социальную помощь получаешь? - поинтересовалась она.
- Пока да. Но они отобрали мой документ. Мне бы сейчас хоть какое-то временное удостоверение личности.
- Если дашь своё фото, мы сделаем тебе бумагу от нашей юридической фирмы, - предложила она.
Я понимал, что сейчас я для неё - бесполезный, бесперспективный, назойливый посетитель, от которого ей хочется поскорей избавиться. Моя роль и её компания раздражали меня. Я выдал ей своё фото и написал данные. Она восприняла это, как моё согласие и пригласила обратно вниз по лестнице, долой из её кабинета, где хранятся: закупленные для дома продукты. Изготовить для меня удостоверение она поручила чёрным секретарям. Те восприняли её просьбу с нескрываемым недовольством, которое выразили и в своём беглом свирепом взгляде на меня.
- Подожди несколько минут, пока напечатают и заверят, - пояснила Людмила и торопливо покинула африканский кабинет. Я вышел на улицу и снова ждал. Прошло минут пятнадцать. Я напомнил о себе, нажав кнопку вызова.
- Мой документ готов? - не очень-то вежливо спросил я.
- Ещё нет, - коротко и раздражённо ответил тот же голос и отключился.
- И на хрена, вообще, мне этот бесполезный документ? - с досадой подумал я. - Вместо поездки в эту нигерийскую контору, мне следовало бы сесть на поезд, сейчас был бы дома, и уже делал бы что-то полезное, - размышлял я. В связи с документом, вспомнил о польском соседе, и решил прозвонить ему.
- Привет, Сергей, - бодро ответил тот.
- Владимир, бланки беженских удостоверений имеешь?
- Для тебя найдём, - оптимистично отвечал он.
- Качество?
- Приличное. Ещё никто не жаловался.
- Со штампом разрешения?
- Конечно!
- Хорошо. Мне понадобится один. Приготовь. Увидимся, - отключился я.
В контору заходил посетитель, и я прошёл в открытую для него дверь. Документ, на фирменном бланке, с печатью адвокатской конторы, удостоверяющий мою смутную личность, был готов. Чёрная, устало, взглянув на меня, как на ходячую головную боль. Молча, кивнула на бумагу, лежащую на столе, и уткнулась в компьютер. Я взял это, и, бесшумно исчез.
Растворяясь среди пассажиров метро, я подумал, что, вряд ли когда-нибудь вернусь в этот нигерийско-украинский кооператив. И эти тоже, поимели меня в качестве козла отпущения. Это уже симптоматично! Так можно и привыкнуть к позе. Таковое место православных славян в современном мире, мне не нравилось. Особенно, когда тебя уже хотят не только иудеи и представители протестантской северной Атлантики, но и африканские человеки, в кооперации с украинской ассистенткой. Вероятно, Людмила, не дождавшись от нас обещанных пятидесяти фунтов за её услуги, положила моё дело в дальний ящик, вместо своевременной доставки в миграционный центр. Об этом я мог лишь гадать, но едва ли мог что-то исправить.
*Too much information running through my brain,
Too much information driving me insane. Sting
*Слишком много информации проходит сквозь мои мозги,
Слишком много информации доводит меня до безумия.
С такими невесёлыми мыслями, новым, бесполезным удостоверением личности и крепко свёрнутой языческой фигой в кармане для всего мира, я вернулся на вокзал Виктория.
С автобусом мне повезло, вскоре я выехал из Лондона в юго-восточном направлении. На пути в Саутхэмптон меня отвлёк от грустных размышлений телефонный звонок. Звонил Олег из Чикаго. Зная его любовь к телефонным разговорам, я мог рассчитывать на беседу до конца пути.
- Что нового на Острове? - поинтересовался он.
- Океан наступает на берега, жизненные пространства сужаются, становится тесней и проблематичней, - отвечал я.
- Какие-то проблемы?
- Назревают. Ты не против, если я перешлю тебе на хранение свой украинский паспорт?
- Присылай. Тебя что, дали британский?
- Нет. И, похоже, не собираются давать. Слишком тяжёлый акцент.
- Переходишь в режим “Человек Без Паспорта”?
- В режим “Без Украинского паспорта”.
- Возникли неукраинские варианты?
- Пока нет. Буду искать.
- А затем?
- Попробую здесь и, возможно, для расширения границ в пространстве.
- Это интересно! Надеюсь услышать продолжение.
- Что у тебя? - сменил я тему.
- Каждый день одно и то же; таксовать, чтобы оплатить рент автомобиля, квартиры и счета за прочие радости жизни. Доступные кредиты немного скрашивают существование. Собираюсь купить свой транспорт. Тогда, можно будет организовать гибкий график работы. На арендованном транспорте, работал или отдыхал, а в конце недели должен платить:
Домой я вернулся вечером. Польский сосед Владимир и грузинские женщины были дома. На этой неделе они работали в дневную смену. Украинские соседи отсутствовали. Вероятно, ушли к своим землякам. Хотелось побыть одному, но Владимир сам обратился ко мне.
- Сергей, тебе нужен документ?
- Какая цена? - поинтересовался я.
- Пятьдесят фунтов, - ответил Владимир. - Это для кого-то? Сколько штук надо? - поинтересовался он.
Я видел, что ему хотелось бы что-то продать. У меня же, совсем не было желания объясняться.
- Пока нужен лишь один бланк, - проигнорировал я его вопросы. - Но хорошего качества, - добавил я.
- Качество хорошее. Идём, покажу, - оживился он, и пригласил пройти в его комнату. Я решил взглянуть. Цена - пятьдесят фунтов, для такого документа, несколько завышена. Зато услуга на дому.
В его комнате оказалась Нели. Её присутствие в этом случае было неуместно, но я не стал отказываться от затеянного.
Владимир, в её присутствии, достал откуда-то чистый бланк удостоверения с печатью о разрешении работать, и передал мне. Бумага оказалась вполне приличной, качество копии тоже неплохое. Однако, реальная цена этой бумажки из-под цветного принтера - несколько пенсов.
Владимир ожидал моего ответа, с надеждой получить пятьдесят фунтов. Нели наблюдала за нами, гадая, зачем мне, вдруг, понадобилось покупать это?
Я выдал ему пятьдесят фунтов и поспешил оставить их, не дожидаясь расспросов.
В этот же вечер, я от руки заполнил фальшивый бланк, стараясь максимально скопировать почерк с копии моего оригинала. Получилось вполне идентично тому, что у меня отобрали днём в конторе. Номер и серия, конечно же, были другими, липовыми. Но в остальном, документ получился достаточно хорош, чтобы предъявлять его каждую неделю в соцобесе при получении пособия. Носить это с собой не следовало. Для удостоверения личности, мне вполне служила действительная студенческая карточка, срок действия которой был ограничен.
На следующий день, встретившись на кухне с украинскими ребятами, наш обычный разговор ни о чём перешёл в конкретное русло.
- Сергей, не допоможешь ли нам найти работу? Хоть какую, временную: Ребята обещали пристроить, но пока, надо подождать: - обратились они.
- Я мог бы пройти с вами по агентствам и помочь зарегистрироваться. Но там потребуется документ с разрешением на работу: чешские паспорта не подойдут, - неохотно объяснил я опостылевшие условия.
- У нас уже всё есть, ты нам только помоги в агентстве, - удивили они меня своей готовностью. Чувствовалась информационная поддержка земляков.
- Хорошо, зайдём в пару агентств, оставим там ваши заявки, и будете ждать приглашения на работу. Это всё, что я могу сегодня сделать для вас, - предложил я.
Они живо согласились с таким планом действий и выразили готовность заняться этим сейчас же.
Моё участие заняло у меня немного времени. Мы посетили одно тихое агентство, в котором, я никогда раньше не бывал. Принял нас пожилой высокий джентльмен. Как и везде, он вручил нам анкеты и просил заполнить их. Выполняя свою работу, я указывал в качестве национальных номеров социального страхования некие, общепринятые, временные заменители такового. Для связи - номер своего мобильного. Джентльмен сделал себе копии с их поддельных беженских удостоверений и завёл на каждого из них файл потенциального временного работника. Закончив с бумажной работой, он вежливо поблагодарил меня за моё участие и пообещал позвонить, как только понадобятся рабочие.
Для первого раза, мы этим и ограничились.
Довольные первыми шагами, ребята сообщили мне, что им известен шпионский железнодорожный маршрут Париж-Лондон. Будучи во Франции, они связывались с украинским резидентом в Париже, но эта услуга оказалась им не по карману. Они подтвердили, что их земляк Виталий действительно ожидает свою жену, которая намерена вскоре прибыть в Англию этим путём.
Нели, прослышав о моём участии в трудоустройстве соседей, заговорила со мной о своих земляках, нуждающихся в такой помощи. Ничего определённого я ей не ответил.
В этот же день, я зашёл в адвокатскую контору, и заявил секретарю, что хотел бы сменить адвоката и прибегнуть к услугам их фирмы. Спустя несколько минут меня представили высокой, крупной блондинке, которая согласилась выслушать меня и провела в кабинет. Я коротко изложил ей суть и состояние моего дела, и выдал данные лондонской конторы. Она составила заявление и просила меня подписать это. Обещала обо всём информировать. На этом мы и расстались.
У меня не было надежд на то, что новый адвокат что-то существенно изменит в моём запущенном деле. Но я решил, что лучше иметь дело с кем-то другим, и здесь, поблизости.
В связи с началом Чемпионата Европы по футболу, все пабы превратились в пункты поддержки национальной сборной Англии. Народ ожидал праздника побед. Однако, первые же матчи с участием Англии, обернулись горьким разочарованием и превратили праздник в национальную трагедию. Англичане проиграли Португалии, а затем, не смогли одолеть и Румынию, едва удержав ничейный результат. При этом румынские футболисты играли гораздо интересней. Местные газеты сообщали о погромах во многих пабах Саутхэмптона, где собирались на просмотр болельщики. На витринах пабов появились объявления о том, что последующие матчи с участием сборной Англии здесь показывать не будут. Смотрите это и болейте дома. Извиняйте.
На работе, все разговоры свелись к ругани в адрес игроков и тренера. Народ единодушно желал расправы над высокооплачиваемыми, самовлюблёнными клоунами, опозорившими страну.
Однообразное течение уже привычных ночных работ было нарушено грубым вмешательством местной миграционной службы. Сначала прошёл слух о проверках в других агентствах в городе, а спустя несколько дней, об этом заговорили и наши работники. Я не придавал этому значения, так как уже подустал от ночной работы и затянувшихся трудовых отношений, хотя, сам пока не решался отказаться от них.
Однажды среди дня мне позвонила секретарь нашего агентства и попросила зайти к ним. Последний месяц они поручали мне мелкие организационные хлопоты по учёту работников, поэтому я не удивился её приглашению.
Каждый день фабрика заказывала агентству необходимое количество работников, и агентство составляло список на смену. Этот список работников они оставляли под дверью, и его можно было достать даже после закрытия агентства. К девяти вечера работники подходили к месту посадки на автобус, и мне следовало отмечать по списку всех прибывших. Если кто-то не являлся, но были иные, готовые подменить отсутствующего, я вносил изменения в список. Утром, по возвращению с работы, я оставлял этот список со своими отметками и пояснениями под дверью агентства. За эти хлопоты они что-то доплачивали мне.
Молодая секретарша приветливо встретила меня и просила подняться на второй этаж в кабинет управляющего. Управляющие у них часто менялись, и я не удивился, найдя там незнакомого мне мужчину.
- Добрый день, Сергей, - вежливо приветствовал он меня и указал на кресло перед его столом. Я присел в ожидании указаний.
- Сергей, наше агентство довольно сотрудничеством с тобой, - начал он, поглядывая в свои записи, - но, нас стали часто посещать и проверять люди из миграционной службы. Пока, они лишь проверили документы всех работников. Обнаружили много поддельных, но не стали никого беспокоить. Дали нам неделю для наведения порядка: Ты же знаешь, какое удостоверение личности ты нам предъявил. Если у тебя сейчас имеется действительный документ, к которому у них не будет претензий, пожалуйста, подай секретарю, и мы продолжим сотрудничество с тобой. А пока, мы вынуждены прекратить трудовые отношения со всеми, на кого нам указали. Мы ничего не можем поделать, нам грозят штрафами. Надеюсь, ты понимаешь нас, - закончил он.
- Понимаю. Спасибо, что предупредили, - ответил я.
- Спасибо и тебе за понимание. Мы делаем всё, чтобы наши работники остались довольны. На этой неделе мы рассчитаемся с тобой. Загляни, как обычно, в пятницу. А если станет возможным, мы пригласим тебя обратно. Если же у тебя что-то изменится с документами, будем всегда рады:
На выходе, секретарь отвлекла меня от размышлений, и снова просила задержаться.
- Сергей, мы забыли кое-что выдать тебе из твоей предыдущей жизни, - шутливо объявила она, и вручила конверт, в которых обычно раздают свои чеки с платёжными бумажками. Конверт предназначался Сергею Голубцу.
Выйдя из агентства с конвертом в руке и новостью в мыслях, я пытался освоить факт того, что уже сегодня ночью я не поеду на фабрику, а завтра смогу спать и гулять вволю.
В конверте я обнаружил чек на сто с чем-то фунтов. Из платёжки понял, что это выплата неиспользованного Голубцом отпускного пособия.
Кроме налога на доход, из зарплаты удерживались так называемые взносы на социальное страхование. Эти удержания затем возвращались работнику в качестве отпускного пособия.
Проработав 13 недель, я брал недельный отпуск и получал за неделю отпуска пособие в размере средней недельной зарплаты.
В пятницу, я как обычно, посетил агентство и получил стандартный конверт на своё имя. Двое девушек секретари, вручая мне конверт, шутили, что я работаю один, а получаю за двоих. Проверив свой банковский баланс, я окончательно смирился со своим безработным статусом. Мои трудовые сбережения позволяли мне расслабиться.
Теперь я больше времени проводил дома. Васыль и Толян притащили откуда-то старенький, но рабочий телевизор и установили его в общей гостиной, у окна. Если шторы открыты, то телевизор виден с улицы. Я не стал засорять людям мозги рассказами о странных местных правилах пользования общественным британским телевидением.
Из своего опыта я уже хорошо знал, что, информируя людей о возможных неприятностях, невольно становишься для них носителем и источником этих проблем, этаким вестником беды.
Народ не желает знать о том, что ему неприятно. Люди предпочитают радоваться жизни. Много знаешь - плохо спишь.*Truth hits everybody. Truth hits everyone. * Правда шокирует всех и каждого.
По возможности, я старался избегать контактов с соседями. Если и был дома, то отсиживался в своей уютной комнате.
Из теленовостей я узнал о возобновлении концертной деятельности уже подзабытой британской муз команды Roxy Music. После восемнадцатилетнего перерыва эти постаревшие динозавры решили гастролировать с концертами по Британии. На фоне современного массового музыкального хлама, эти дядьки со своей старой, проверенной временем музыкой, оказались в спросе.
Вскоре к домашнему телевизору прибавился старенький видеомагнитофон с дежурной кассетой, заполненной записями хитов Филиппа Киркорова, который отодвинул меня от теленовостей. Молодая армянка всё своё свободное время слёзно умилялась у телевизора, многократно проигрывая эту слащавую поп гнусность. Мне становилось всё трудней сдерживать своё отвращение к звучащей в доме музыке и тупому пристрастию армянской соседки.
Украинские соседи вскоре влились в трудовое движение украинских заробитчан. Рано утром они уходили из дома, и поздно вечером возвращались. Земляки, как и обещали, пристроили их в свою строительную бригаду. Работа их заключалась не в строительстве, а в основном, в подборке строительного мусора на объекте и выполнении прочих подсобных работ. Но они были довольны своей занятостью. Так как эта работа не требовала знаний языка и они работали со своими земляками.
В центре города, наконец, открыли новый современный торговый центр Lewis. В этом огромном, многоэтажном центре разместилось множество торговых компаний, а так же кафе и прочие услуги и развлечения. Там я мог подолгу убивать время. Особенно мне полюбился книжный магазин торговой марки Waterstone. Его двухэтажный просторный, модерновый интерьер, с изобилием разнообразной литературы, кафе, и главное - кожаный диван у витрины. Диван с креслами красного цвета были расположены напротив книжных стеллажей с музыкальной литературой. В основном, это были современные биографические издания, посвящённые британской рок и поп музыке. В пользовании удобного дивана и чтении книг, выставленных на продажу, меня никто никак не ограничивал. Времени у меня было достаточно.
Интернет зал колледжа оставался моим регулярным источником украинских новостей. В стране ничего не изменилось. И в западных областях и в степной Новороссии - одна картина; женщины массово выезжают на заработки, обслуживать похотливых итальянских и испанских синьоров, или оседают на местных базарах. Оболваненная молодёжь, ориентированная на современные украинские ценности, активно поддерживает пивное и табачное производство. Всю страну и отдельные регионы возглавляет и контролирует типичная украинская бычь-элита, у которой в генах заложена программа - воровать, как можно больше и быстрее, пока не пришёл другой, более наглый кандидат бычара от иной партии.
Однажды мне позвонил уже забытый джентльмен из агентства, в котором мы регистрировали Васю и Толю. Он информировал меня о возникшей временной работе где-то в порту. Требовалось человек десять, готовых работать в дневную и ночную смену. Он меня озадачил и отвлёк от приятного времяпровождения. Я попросил дать мне какое-то время на осмысление и обещал вскоре отозваться. Встретив в этот же день на кухне Лали, я вспомнил о грузинских ребятах, остро нуждающихся в работе. Я лишь сообщил ей о возникшем предложении, и она тут же позвонила кому-то. Говорила она на непонятном мне грузинском языке. Закончив разговор по телефону, просила меня оставаться на месте и ждать прихода трудовых кадров, готовых оплатить мои хлопоты, в случае их трудоустройства.
Ребята действительно явились скоро, и по всему было очевидно, что вопрос занятости их очень волновал. Первыми пришли двое; отец и его сын лет семнадцати. Лали представила нас.
- Сергей, документы у нас есть. Английский немного знает мой сын, остальные без языка: Но мы тебе заплатим за помощь: Сколько человек ты можешь устроить? - посыпал он на меня вопросы.
- В агентстве сказали, что работа временная, в дневную и ночную смену, нужно человек десять. Это всё, что я знаю на данный момент, - коротко отчитался я.
- Только десять? - удивил он меня таким вопросом.
- А вас сколько? - поинтересовался я.
- Сейчас человек пятнадцать готовы работать, они ожидают моего сигнала, - шокировал меня лидер грузинского движения в Саутхэмптоне.
- Хорошо. Мы можем все пойти в агентство, и оформить всех, готовых к труду. Далее, будет видно, - предложил я.
- Сергей, пожалуйста, постарайся, чтобы всех: Мы отблагодарим, ты не думай, - эмоционально уговаривал меня грузин-староста, словно я был работодателем.
По его звонку-команде, спустя минут десять, в дом ввалилась делегация грузинских мужчин, человек двенадцать, разных возрастов, словно они где-то поблизости ожидали сигнала. Молодые, до двадцати лет, не говорили даже по-русски. Самому старшему было около шестидесяти.
Наше уличное шествие походило на грузинскую спортивную делегацию и привлекало внимание прохожих. В агентстве, наше появление тоже вызвало удивление.
- Здесь четырнадцать, и все хотят работать! Но есть ещё несколько, - доложил я.
- Хорошо, я постараюсь что-то организовать, - озадаченно разглядывал кавказских кадров джентльмен. - Но сначала, Сергей, нам предстоит выполнить бумажную работу. Если они не говорят по-английски, тебе придётся принять участие, - растерянно оценивал он ситуацию.
- Тогда приступаем, - призвал я к действию.
Джентльмен по-военному раздавал всем анкеты и указания. Я, по очереди, с каждым начал заполнять анкеты. Те, кто оказался грамотней, говорил и понимал по-русски, присели рядом, подглядывая и спрашивая, делали это сами.
Вся эта бумажная возня, бестолковые вопросы о работе, зарплате и многократные просьбы, заняли более часа и вызвали у меня головную боль.
Босс, о самой работе сообщил следующее.
Местная компания, промышляющая торговлей алкогольной продукции Бакарди, затребовала людей на временную работу, для разлива и упаковки какой-то порции продукта. В ночную смену оплата - шесть фунтов за час. В дневную - пять. Разливочный упаковочный цех находится на территории порта. Остальные условия объяснят на рабочем месте.
Он рассказал, как туда пройти, и указал номер причала, где находился цех. От меня требовалось проводить туда работников и показать, где это. После чего, им следовало вернуться в агентство и получить списки дневной и ночной смены и расписание. После моего перевода, все стали проситься в ночную смену и рассказывать о своём сложном материальном положении.
До самого порта идти было не далеко, но по территории порта, среди доков и складских помещений нам пришлось пройтись, пока мы добрались до нужного нам причала. Какой-то занятой сотрудник встретил нас там и коротко пояснил, в чём заключается работа. В основном, требуется стоять у конвейера, внимательно следить и снимать с него не наполненные должным образом бутылки. Просто и нудно. Работников обеспечивают бесплатным обедом. Если возможно, то хорошо бы, уже сегодня с пяти вечера и приступить к работе.
Такая перспектива вызвала оживление. Насколько я мог понять, ребята начали спорить о том, кто из них выйдет сегодня в ночную смену. Я пояснил им, что в агентстве, вероятно, уже готовы списки, осталось лишь зайти туда и получить указания, кому, когда выходить на работу. Ребята поутихли и поспешили в агентство.
На обратном пути, на территории порта к нам подошёл мужик с сумкой и стал предлагать сигареты. По-английски он едва изъяснялся. Но я легко понял, что он хотел бы продать несколько блоков Мальборо по одиннадцать фунтов за блок, что на судне у его товарищей ещё много сигарет на продажу, и что он из Хорватии:
Я попробовал утешить его, обещая, что в городе он легко продаст свои сигареты. Но тот разводил руками и показывал на часы, сетуя на ограниченное время. Мне хотелось чем-то помочь ему, и я спросил у ребят, не желает ли кто купить дешёвые сигареты.
В розничной торговле пачку Мальборо оценивали более четырёх фунтов, поэтому, многие пришельцы курили бельгийский табак, да и то старались купить контрабандный, за пол цены.
Парни посовещались. Кто-то захотел купить пачку. Но моряка торгового флота это не заинтересовало. Он продолжал призывать меня делать с ним бизнес, как он это называл. Я купил у него три блока за тридцать фунтов. Он был доволен. Просил дать ему мой телефон. Обещал “Big business”. Меня называл “Good man”. Телефон я ему написал и поспешил, с тремя блоками сигарет в руках, догонять грузинскую бригаду.
В агентстве командир встретил нас, как своих сотрудников. Его уже известили с производства о встрече-знакомстве с нами. Он вручил мне списки работников дневной и ночной смены и просил объяснить народу. Но грузинский народ уже сам определил, кто с кем и когда будет работать. По их просьбе, мне пришлось согласовать этот момент с шефом. Тот не возражал. Обещал распечатать списки грузинской редакции. Я попытался удалиться, пожелав всем удачи, но шеф обратил моё внимание на то, что лишь один работник указал в анкете банковский счёт для перечисления зарплаты. Я обещал что-нибудь придумать, до конца рабочей недели, и сбежал.
Как оказалось, с сигаретами не возникло хлопот. В тот же вечер, курящие приятели забрали у меня эти три блока по пятнадцать фунтов, и просили сообщать, если будет ещё.
Полтора фунта за пачку Мальборо - это лишь треть магазинной розничной цены. Я вспомнил о регулярных телерепортажах о работе таможенной службы на пограничных пропускных пунктах, где о контрабандных сигаретах говорилось более всего.
На следующий день, не успев придумать, чем заняться, ко мне позвонил кто-то из грузинских подопечных и попросил о встрече. Я почувствовал, что у меня появилось некое подобие своего дела.
Пришёл один из образованных грузинов, хорошо говорящий по-русски.
- Здравствуй, Сергей.
- Привет. Как ваши дела, рассказывай.
- Всё хорошо, спасибо. Мы вчера уже работали до ночи. Ребята пошли на работу сегодня утром: Ты не сомневайся, мы тебя отблагодарим: - сумбурно и всё сразу доложил он.
- Ладно. Как вам эта работа?
- Нормально! Работа лёгкая, чистая: Люди хорошие:бесплатный обед, кофе, - довольно рапортовал работник.
- Тогда о чём ты хотел поговорить? - поинтересовался я, с облегчением узнав, что всё наладилось и все довольны.
- Начальник агентства вчера сказал, что ему нужны наши банковские счета, - озадачили меня.
- Я помню. Это не срочно. Понадобится через неделю, а то и через две. Работайте спокойно. К тому времени что-то придумаю.
- Но он просил: - беспокоился о порядке товарищ.
Я понял, что он не успокоится. Они решили, что в их оформлении на работу остались недоделки, которые я должен срочно устранить.
- Всем четырнадцати работникам открывать банковские счета я не буду, и не смогу физически. Достаточно и одного счёта, куда можно будет перечислять зарплаты всех, а потом раздавать, - объяснял я.
- Так давай что-то сделаем. В агентстве ожидают, - призывали меня.
- Хорошо. Давай попробуем, - неохотно согласился я. - Какие-нибудь документы имеешь при себе?
- Есть паспорт, - ответил он, готовый к действиям.
Про себя я отметил, что парень не так много спал этой ночью, и все его коллеги по ночной смене, вероятно, дрыхнут сейчас, а его командировали решать общую проблему.
Я направился на Лондон роуд, где в одном квартале находилось четыре банка. В первом же банке, как я и ожидал, нам отказали по причине отсутствия документов, подтверждающих адрес проживания.
- Сделаем так, дружище, - предложил я. - Подумай, есть ли у тебя почта на твоё имя от адвокатов и всяких бюрократов? Если найдёшь, приноси, посмотрим. Если же нет ничего, что может подтвердить твой адрес в Саутхэмптоне, тогда, потребуется некоторое время и хлопоты. А пока, я сегодня же приготовлю для вас один банковский счёт на моё имя, куда можно будет временно перечислять ваши зарплаты.
- Кажется, у меня есть такие письма, я соберу всё, что есть и поднесу тебе, - принял он к исполнению поставленную задачу, и отправился домой. Я же, решил открыть себе ещё один счёт для предоставления его клиентам. На этой же Лондон роуд я зашёл в отделение Lloyd’s Bank. По вопросам открытия счетов принимала молодая индуска. Процедура ничем не отличалась от других банков, где мне уже приходилось это делать. Спустя часок, когда мы снова встретились, я вручил ему номер счёта и наименование банка, который они могли, смело применять для перечисления своих зарплат.
У него оказалось немало почтовой корреспонденции на его имя. В основном, это письма от адвокатской конторы, и что-то из колледжа. Этого было достаточно.
Я вернулся с ним в тот же Ллойд банк. И снова побеспокоил индуску. Выполняя необходимые формальности для грузинского клиента, она приветливо обращалась ко мне по имени. Это озадачило моего товарища. Вероятно, он подумал, что я свой человек в этом банке.
Выйдя на улицу с готовым банковским счётом для него, он полагал, что ему сделали это по блату. С этим он и покинул меня, вполне довольный результатом.
Закончив с грузинским заказом, я отправился в спортивный комплекс. В рабочее время, по предъявлению спец пропуска для бедных посетителей, я прошёл к бассейну бесплатно.
После утомительного англо-грузинского окружения, я с головой кинулся в общественный 25-метровый плавательный бассейн, наполненный бесчеловечно хлорированной водой. Проплавал я там минут тридцать, до полного изнеможения. Мои глаза требовали промывки пресной водой, а лёгкие - свежего, не хлорированного воздуха.
После бассейна, устало побрёл к торговому центру и припал на диване в книжном магазине. Я сонно листал книгу-альбом, представляющую фото хронику Дэвида Боуви. Удивился, узнав, что он родился и провёл детство в южном районе Лондона - Брикстоне. Сейчас, этот район основательно заселён чёрными жителями, со своими законами джунглей.
*Take a gun or a knife to the low life
Always keep your back to the wall. Sting
*Бери с собой пистолет или нож в эту низкую жизнь,
И всегда держись спиной к стене.
Рассматривая фотографии, я подумал, как хорошо и спокойно я сижу здесь, один, среди книг и незнакомых мне людей. В этот момент зазвонил мой телефон. Номер мне ничего не говорил. Но я ответил, полагая, что это проснулись грузины после ночной работы.
- Вы Сергей, - спросил мужской голос на русском языке.
- Да, я Сергей. А вы кто?
- Мы тут сейчас в городе: у нас есть сигареты: нам дали ваш телефон, сказали, что вы можете купить у нас.
- Вы хотите продать сигареты? - уточнил я.
- Да, у нас двадцать блоков Мальборо, мы хотели бы встретиться, не можем долго говорить по телефону, - торопливо ответили мне.
- Где встретимся?
- Мы сейчас на центральной улице, у магазина алкоголя, на другой стороне улицы - мебельный магазин:
- Я понял, где это. Ждите меня там. Минут через пять подойду.
Это был магазин, где мы частенько брали уценённое пиво. Двух парней с рюкзаками за спинами я легко определил.
- Привет. Вы откуда, - обратился я к ним.
- Вы Сергей?.. Мы из Калининграда: Наш сухогруз здесь грузится. Так как насчёт сигарет?
- Давайте отойдём в сквер, - предложил я.
Мы прошли в сквер-мемориал участникам Фолклендских военных событий, и присели на скамейку.
- Что у вас? - кивнул я на рюкзак.
- Тут десять блоков обычного Мальборо и десять лёгких. Можем всё отдать за двести фунтов, - рапортовал Российский торговый флот.
- Я могу взять только половину. Если согласны, то я куплю десять блоков лёгких, - предложил я.
- Мы можем скинуть цену, если возьмёшь всё.
- Не имею при себе достаточной суммы. Могу дать вам сто фунтов за десять блоков лёгкого Мальборо. Остальное, продадите где-нибудь в городе.
- Та мы здесь никого не знаем, кому мы будем это продавать? - немного расстроились моряки.
- Пройдите по пабам. Я думаю, там могут взять сигареты по вашей цене.
- Хорошо, Сергей. Берёшь десять блоков?
- Давайте. Надеюсь, пакет выделите, - достал я деньги из бумажника. Увидев свои продуктовые ваучеры, мелькнула мысль попробовать применить их в качестве платёжного средства за остальные десять блоков. Но не стал морочить голову себе и людям. Лишь спросил их, вручая деньги.
- Вы здесь что-нибудь покупаете?
- В Англии, стараемся ничего не покупать. Это дорогая страна.
- А кроме цен, какие впечатления об Англии?
- Никакие, - коротко и категорично ответили моряки, поделив между собой сто фунтов. - Неуютно здесь как-то, и не только из-за высоких цен: - попытался пояснить свои ощущения русский пришелец.
- Чувствуешь себя чужим, одиноким, неполноценным: хочется вернуться на судно, к своим: - подсказал я.
*Sense of rejection and alienation. *Чувство отверженности и отчуждённости.
- Точно! Задерживаться здесь не очень-то хочется. Вот с тобой нам здорово повезло. Спасибо за покупку, - повеселели парни. - Ты чо, живёшь здесь?
- Не совсем. Я здесь скрываюсь.
- Скрываешься? - заинтересовались моряки. - От кого?
- От украинского идиотизма.
- Понятно. Тебе лучше в чужой Англии, чем в своей Украине?
- Пока так. Здесь, во всяком случае, электричество не отключают, - популярно объяснил я. - Ладно парни, счастливого вам плавания и коммерческой удачи! - пожелал я им, отчаливая.
- Тебе тоже. На тебя можно рассчитывать в будущие заходы в Саутхэмптон?
- Да, по мере моих возможностей.
- Возможно, тебе позвонят и другие люди с сигаретами, так ты не удивляйся, - многообещающе предупредили меня.
Я шагал домой с объёмным пластиковым пакетом в руке, соображая, что предпринять далее. Половина доброго дела сделана - русские моряки получили добавку к зарплате. Теперь осталось помочь людям, страдающим от высоких цен на табачные изделия.
Извиняйте, Ваше Величество, в этой акции Ваши интересы не учтены, отчислений в казну не предполагается. Но я делаю всё возможное, чтобы изменить этот мир к лучшему, и осчастливить людей.
* I try the best I can. * Я стараюсь, насколько могу.
Послал сообщение товарищу, интересовавшемуся сигаретами по пятнадцать фунтов за блок. А вечером, меня снова побеспокоили и забрали всё по этой цене. Я попробовал телефонный номер русских моряков, желая порадовать их деловым предложением. Абонент оказался не досягаем. Возможно, судно уже покинуло объединённое королевство дорогих сигарет.
Вернулся я в книжный магазин с чувством глубочайшего удовлетворения, и принял порцию кофе с молоком в их уютном кафетерии. Наконец, вернувшись, после всех хлопот о человечестве, к общественному дивану, я обнаружил на книжной полке новую биографическую книгу о монстрах британского рока 70-х годов. Это был объёмный труд, подробно описывающий возникновение, развитие и деградацию музыкальной бригады Led Zeppelin. Когда-то их музыка завораживала меня своим сатанинским магнетизмом. А после нескольких месяцев пребывания на острове концентрированного скопища духов, свеже изданная книга о них, попала мне в руки, как не случайно.
В этот вечер я успел лишь просмотреть иллюстрации. Объявили о закрытии магазина. Покупать книгу я не стал. Но теперь знал, что у меня здесь есть чтиво на ближайшие дни.
В один из погожих дней я решил отыскать теннисный клуб, о котором случайно узнал от бабушки теннисистки.
Место это оказалось недалеко, и отыскать его не составило больших трудов. Среди частных домов, по соседству, один за другим, располагались крикет клуб, клуб для престарелых по катанию шаров и теннисный клуб с несколькими травяными кортами. На территории клуба кто-то был. Я прошёл в открытую калитку и оказался перед деревянной постройкой с летней верандой и скамейками. Там я встретил нескольких людей, судя по спортивной одёжке которых, - членов этого клуба. По тому, как дружно все они обратили внимание на моё появление на территории клуба, я понял, что они неплохо знают всех своих.
- Привет! Чем можем помочь? - обратился кто-то ко мне.
- Добрый день. Мне рекомендовали этот клуб, как место, где можно поиграть в теннис, - отозвался я.
Услышав странный акцент визитёра, все присутствующие, кроме находящихся на кортах, стали рассматривать меня. Это были мужчины и женщины в возрасте от тридцати пяти и старше.
- Конечно, возможно, - приветливо ответила женщина. - Сейчас вам всё объяснят.
Ко мне подошёл мужчина, который, очевидно, выступал там, в качестве активиста или тренера. Цепко разглядывая меня, он включил приветливую улыбку, представился и отрапортовал.
- Это частный клуб. Для членов клуба пользование кортами и подсобным помещением не ограничено. Обычно, они доступны с апреля по октябрь. Что бы стать членом клуба, достаточно делать ежегодные взносы пятьдесят фунтов. Член клуба может приводить с собой гостя-партнёра. Для приходящих гостей условия тоже просты; за три фунта, гость может играть час, если есть свободные корты. Он пригласил меня пройти с ним в деревянную постройку. Показал там раздевалку, умывальник и туалет в мужской половине. Сами корты были в ухоженном состоянии с качественной травой, несколько вытоптанной на задних линиях. На двух кортах резвились ярко выраженные любители около пенсионного возраста.
- Если тебе требуется инструктор, пожалуйста, обращайся, я помогу тебе, - протянул он мне визитную карточку, - уроки стоят всего 15 фунтов за час, - добавил он, продолжая рассматривать меня.
- Как блок Мальборо от моряков, - подумал я, и коротко ответил,
- Спасибо, - давая понять, что я узнал, всё, что хотел.
Он оставил меня, вероятно, утратив ко мне интерес. Зато другие члены клуба не позволили мне тихо отползти с территории, чтобы всё спокойно обдумать. Они стали задавать мне обычные вопросы; откуда я, как долго в Англии, чем здесь занимаюсь, как мне здесь нравится, и как долго ещё я намерен пробыть в их чудесной стране? Я вежливо отвечал на все их вопросы, обещал в ближайшие дни вернуться сюда с ракеткой и, возможно, стать членом.
Проходя вдоль ограды соседнего клуба, я приостановился и понаблюдал за странной игрой стариканов. Дедушки и бабушки увлечённо катали по коротко стриженной травяной лужайке блестящие металлические шары и вели учёт каким-то очкам. Этот клуб я не посетил. Пошёл далее, подумав про себя, что в Украине, им подобные, сейчас упражняются на дачных участках, спасая картофельные посадки от нападок северо-атлантического десанта - колорадского жука.
Мне понравилось в том клубе всё, что я увидел и услышал, но я не мог избавиться от вынесенного оттуда чувства внутреннего дискомфорта. Наконец, я догнал, что меня беспокоило. У меня было желание прийти туда вскоре, и попробовать теннис на травяных кортах, но я был там неисправимо чужим. И я ещё долго останусь для них пришельцем, даже если стану членом: их клуба.
И снова признал, что лучше всего я чувствую себя, будучи один. Будь то на диване в полюбившемся мне книжном магазине, или на улицах Лондона. Среди людей, но один. Никаких вопросов, обязательств, недоразумений.
*No friends, no enemies. Absolutеly free. *Ни друзей, ни врагов. Совершенно свободен.

Это также интересно:

1. Остров Невезения 2