Америка глазами заблудшего туриста
Опубликовал:Урожай в вещевой богадельне зависит от того, что привезли и отгрузили. Работники универмага тоже сортируют вещи для торговли в отделах. Сам универмаг располагается в этом же здании, где вещи после сортировки и химчистки распродаются уже не на вес, а по бросовым ценам за отдельную единицу. Цены - от трех до пятнадцати долларов.
Место хорошо тем, что можно на пять долларов прикупить одежку для работы. Так получается дешевле, чем возиться со стиркой. Можно и парадный костюм из хорошей шерстяной ткани выбрать, за пятнадцать долларов… для хождений на собеседования с чиновниками миграционной службы. Одним словом, Юра показал нам тряпичный рай на задворках Бруклина.
Из экскурсии мы вынесли для себя кое-какие мелочи. В общем ангаре - в отделе “ройся-копайся”, я откопал совершенно новые джинсы Lee со всеми торговыми этикетками, словно из магазина, а не из контейнера. Там же за контейнером, я сменил нуждающиеся в стирке брюки, на новые джинсы… Оказались впору. Так я в них и остался. Свои же брюки отправил в контейнер, для экспорта в Мексику. Ребята тоже выбрали для себя кое-какие мелочи: шорты, ремешки для брюк… на выходе у кассы рассчитались и поднялись на верхние этажи в другие отделы. Там переобулись в кроссовки… в них и ушли, не отвлекая и без того захлопотанного работника на кассе.
Денек был погожий, солнечный; настроение такое же - туристическое. Оттуда мы направились к Вильямсбургскому мосту. Старый железобетонный монстр, в основном, служил для автотранспорта и поездов метро. Имелась и велосипедно-пешеходная дорожка, размещенная над автомобильной секцией. Тоннелеобразный вход-въезд на дорожку обделан в духе афро-американского наследия. Нас окружали незатейливо расписанные красками бетонные стены, замызганные матрацы, оставленные уличными жильцами… битые бутылки и прочий бытовой хлам. Внешние признаки подсказывали, что с наступлением темноты здесь свой “культурный быт”, и посторонним сюда лучше не захаживать.
Днем, на дощатом тротуаре моста через East River-речку, можно встретить одиноких велосипедистов и пешеходов. Женщин, детей и пожилых людей на мосту я не замечал, ибо место - не лучшее для праздных прогулок. Пеший переход через реку по нему занимает минут двадцать, и за время прогулки можно не увидеть ни единой души. Ситуация для приключений вполне благоприятная. Непрерывный поток автомобилей гудит в нескольких метрах ниже. Происходящее же на пешеходной дорожке - вне видимости и слышимости. Достойных внимания видов, с моста не открывается, поэтому и туристического движения на нем нет. На бруклинском берегу коптит своими трубами сахарный заводик с мрачным комплексом промышленных построек преклонного возраста. А на другом берегу, на острове Мэнхэттан торчат серокаменные глыбы. Среди них выделяется здание Empire State Building. Приближаясь к берегу Мэнхэттана, с высоты моста можно обозреть зеленую территорию East River Park, растянувшегося вдоль берега. Сверху просматривались корты теннисного клуба, бейсбольное поле и дорожки для бега и прогулок. Хорошее место. Пройдя над парком, мы спустились на Delancey Street - район нижнего East Side, аборигены которого встречаются уже на мосту. Черные и цветные братья и сестры, в одиночку и группками, стоя, сидя и лежа коротают время с бутылкой дешевого пойла и с прочими средствами, скрашивающими их незадачливое бытие.
Шумная, торговая Delancey St. Как и весь район East Side, это сплошные лавки с товарами сомнительного качества и происхождения, но обязательно с крикливыми ярлыками известных фирм.
Пока не разболелась голова от шумной торговли, мы приняли приглашение Юры - побывать в культурном центре украинской диаспоры. И последовали за ним в направлении ко 2-й Авеню. Особенно, нам рекомендовались услуги Украинского банка, в котором хранят сбережения все его земляки. Об услугах банка он был наслышан от своих земляков, так как самому здесь хранить было нечего. С его слов, этот банк выгодно отличался от прочих американских. Для открытия счета здесь достаточно предъявить советскую паспортину, и обо всем можно разузнать, объясняясь на рiдной мовi. И гроши там всегда выдадут без проволочек. Имея дело с этим банком, он советовал нам говорить по-украински. Особенно, когда снимаешь свои денежки. Могут не понять що тобi трэба от них (шутка!)
Украинский центр состоял из комплекса заведений в одном квартале на 2-й Авеню. Народный Украинский Дом (кажется, так называется), ресторан и бар, туристическое агентство, магазинчик украинских сувениров… и, упомянутый Юрой, банк.
Впоследствии, когда я один шлялся по Нью-Йорку, то несколько раз посещал бар - выпить соку и отдохнуть от жары. Обычно, днем там пусто и тихо. За стойкой дежурит дядька з вусами или дивчина. Посетители, просиживающие там, балакають на украЄнськой мовi. Когда обращаешься со своим заказом к разливающему, то начинаешь колебаться: на каком языке говорить. Я испытывал принцип пролетарского интернационализма и заезжал по-русски. Присутствующие отмечали мою дерзкую выходку, но проявляли терпение.
Я слышал от туристов-строителей из Закарпатья, что в конце недели, по вечерам здесь весело. Украинское товарищество, молодые и старые, собираются и по свойски отдыхают.
После посещения украинского островка в Нью-Йорке, я предложил перейти на 8-ю Авеню и посетить моих заочных братьев муней в гостинице New Yorker.
На этот раз, мы оказались у гостиницы днем. Тяжелые стеклянные двери-вертушки непрерывно вращались, впуская и выпуская гостей. А гости, в большинстве своем, были восточных национальностей: корейцы и японцы… впрочем, я их не различаю.
Как только ты заступаешь за двери, на входе в просторный вестибюль, тебя встречает дежурный вахтер, и просит приостановиться, объяснить: кто таков и зачем пожаловал?
В тот день дежурил улыбчивый японец. Он оказался большим любителем потрепаться. Причина визита была заготовлена мною еще в первую ночь. Я выложил ему легенду о друге-брате, который живет в этом отеле, и о подруге-сестре, гостившей ранее, от которой я и услышал впервые о Церкви Единения. А теперь вот и сам приехал с друзьями.
Новый брат-вахтер с любопытством выслушал историю, представился как Onoda Takao и законспектировал наши имена. После этих формальностей, торжественно объявил, что сам Бог привел нас к нему. Далее, мы узнали, что сейчас в большой, интернациональной семье гостят и работают несколько русских братьев. Если мы навестим его сегодня вечером, в часиков семь, то сможем повидать их. Онода уже достал лист бумаги и начал чертить схему взаимоотношений между нами и Богом, постоянно напоминая: как это важно. Я согласился с ним и пообещал: если мы не задержимся на работе, то постараемся принять участие в конференции. Онода уверял нас, что мероприятие важнее любой работы. Если мы изменим свои планы, то здесь нас ожидает вкусный ужин в теплом кругу братьев и сестер. И вообще, сама встреча имеет бесспорно судьбоносное значение для нас. Учитывая последние замечание, я поклялся пересмотреть свои планы и прибыть на ужин с друзьями.
Этим вечером, как и договаривались, в том же составе прибыли в гостиницу New Yorker. Онода встретил нас многократными рукопожатиями и поклонами. Улыбка, или профессиональный оскал работника гостиничного бизнеса, не покидал солнце подобного лица.
Я вежливо поинтересовался: не опоздали ли мы… на ужин? В ответ, Онода пригласил следовать за ним.
Это также интересно:
Загрузка ...