Америка глазами заблудшего туриста
Опубликовал:По дороге в школу, мы заехали на склад, торгующий строительными материалами, и прикупили там несколько листов фанеры и деревянных брусьев. Все это погрузили в багажник фургона, откинув спинки задних сидений.
Школа оказалась старым огромным зданием в районе Williamsburg. Как и все в этом районе, она содержалась в определенных национальных и религиозных традициях. Какие-либо инородные явления здесь, возможны лишь как временное исключение, в связи с производственной необходимостью. В этой школе, кроме меня, оказались двое черных подсобных работников, да несколько польских женщин, работающих в школьной столовой. Все остальные были ярко выраженными ортодоксальными хасидами.
С завхозом мы быстро нашли общий язык. Он с интересом расспрашивал меня, недавно прибывшего из свеже развалившегося Союза. И на мои вопросы об Израиле тоже охотно отвечал. В отношении же своей религиозности он дал мне понять, что материальная жизнь диктует и приходится выживать по правилам, не им писаным. Советовал мне: в школе не касаться этой темы с кем попало.
Школа для девочек. По утрам их привозили на специальных, желтых автобусах. Не все девочки могли самостоятельно выйти из автобуса и забежать по ступенькам в школу. На каждый автобус приходилось по два-три врожденных инвалида, которых транспортировали на инвалидных колясках. Такое количество детей-инвалидов мне показалось не случайным. Генетические издержки упрямых национальных и религиозно-идеологических принципов.
В это же время, трудоспособная жертва иной, атеистической идеологии (к тому же несостоявшийся космонавт), уже припотевшая, тягала листы фанеры из машины в школу.
Сам процесс моего трудового участие в школе для еврейских девочек ничего интересного не представлял. А вот школа была специфическая. В ней имелась огромная столовая с несколькими десятками длинных армейских столов… Везде плакаты на нечитаемом языке, но по их форме нетрудно было догадаться о содержании. Все они, вероятно, о каком-нибудь Единственно Верном и Вечно Живом Учении. После разгрузки фанеры мы зашли с бригадиром в какую-то каптерку, забитую всяким агитационным хламом, и он, понося совсем нерелигиозной бранью беспорядок в кладовке, стал рыться в поисках нужного плаката. Здесь я ничем помочь ему не мог. Он откопал какой-то рулон, развернул метра полтора, прочитал начертанный на нем отрывок Учения, выругался и призвал меня к поиску еще двух-трех таких же рулонов, так как найденный кусок был лишь одной из составных частей необходимого. Роясь в пыльных залежах плакатов и транспарантов, я хохмил о том, что независимо от общей биологии и различной идеологии, в любой советской школе также есть такие каптерки с идеологическим хламом, который каждый год вытаскивают, отряхивают от пыли и выставляют на самые видные места. А по окончанию праздника, все это обратно сбрасывают в кучу в каком-нибудь подвальном помещении, до следующего торжества. Особенно забавным бригадиру показалось то, что в советских школах много таких же плакатов, но о том, что Бога нет. И всякая религия - опиум для народа. Последнее замечание о народе вызвало у него особый интерес.
Отыскав все три рулона, три составные части, мы перетащили их в столовую, где и развесили, превратив оную в место не просто для приема пищи.
Пока мы обеспечивали пищу духовную, польские коллежанки ловко накрывали армейские столы полиэтиленовыми скатертями.
Когда все было готово к завтраку, после обычного звонка, на перерыв из классов шумно повалили дети и заполнили столовую. Процедура приема пищи проходила строго по уставу. Из громкоговорителей завопила молитва, которую нестройным хором повторяли школьницы. Завтрак проходил ужасно шумно, молитвы проигрывались до окончания трапезы. Содержание песнопения мне было абсолютно непонятно, все звучало отталкивающе громко и по-восточному занудно. Такое сопровождение никак не могло содействовать приятному аппетиту. Возможно, по этой причине почти все продукты, кроме фруктов, остались едва тронутыми. Молитва отгремела, воспитатели дали команду, и девочки шумно покинули столовую.
Пока мы с бригадиром мастерили из фанеры заградительные щиты для перекрытия входов в школьные коридоры, польские работницы столовой лихо сворачивали одноразовые скатерти вместе с оставшимися завтраками. С каждого стола снимался огромный, мешкообразный сэндвич в пластике. Средний такой сэндвич на выброс, содержал в себе несколько батонов свежее нарезанного хлеба, открытых и едва тронутых пакетов молока, остатки сыра и масла. Этот продуктовый, комо образный сверток упаковывался в большой черный пластиковый мешок для мусора и оставлялся в проходе между столами. Когда все остатки завтрака были убраны со столов, горилло образный черный работник завязывал эти мешки и грузил их на тележку. Все это он вывозил на улицу и сваливал в кучу.
Спустя несколько часов, в том же порядке и с таким же шумом проходил обед. После обеда этому работнику негру приходилось вывозить из столовой в раза два больше. На улице, в стороне от центрального входа в школу, у проезжей части, тротуар был завален огромной кучей из черных пластиковых мешков с продуктами. А во второй половине дня подъезжала мусорная машина, и работники ловко забрасывали их в утробу своего специального грузовика. На тротуаре становилось пусто и чисто… до следующего завтрака. И так каждый школьный день.
Время от времени, мы устраивали себе короткие перерывы с кофе (coffee-break). Местом для этих кофейных перекуров служила подсобная комната в столовой. Польские работницы общепита щедро угощали нас кофе с бутербродами и болтовней. В разговоре с ними я выразил свое удивление по поводу того, как кощунственно много продуктов выбрасывается, словно непотребный мусор. На мое замечание, польские коллежанки чуть ли не хором спросили меня: как давно я в Америке? Когда они услышали, что я здесь всего лишь неделю, они наперебой стали уверять меня, что я еще повидаю немало подобного в отношении продуктов. Из их комментариев следовало, что в этой стране понятие о грехе несколько иное. Если это легально и доходно, то таковое не может быть грехом. Хороший бизнес - свят и уважаем!
Наш бригадир поинтересовался: о чем это мы щебечем на своем языке, да так оживленно. Одна из полек, говорящая по-английски, ответила ему, что новый работник имеет некоторые замечания по поводу организации труда и рационального использования продовольствия. Завхоз пожелал услышать постороннее мнение о его школьном хозяйстве.
Я высказал свои впечатления об их варварском отношении к продовольствию. Выбрасывать ежедневно такую массу качественных продуктов - это просто грех. Когда на улицах столько неприкаянных бездомных.
- И что же ты предлагаешь нам предпринять с нашими продуктами или бездомными? - спросил меня завхоз.
- Я думаю, вам следует как-то подрегулировать порции продуктов, чтобы поменьше оставалось отходов. Или что-то делать с остатками продуктов, пригодных к потреблению. Например, организовать раздачу этих продуктов нуждающимся людям. Я полагаю, что если ваша школа станет известна, как место, где можно бесплатно получить хлеб, молоко, сыр и масло, то найдется немало людей, которые с благодарностью воспользуются вашей помощью. Может быть, это будет несколько хлопотнее, чем просто сваливать все со столов в мешки и выбрасывать, но это было бы разумней, - изложил я свое предложение,
Это также интересно:
Загрузка ...