Америка глазами заблудшего туриста (продолжение)
Опубликовал:До этого я много слышал об этом Las Vegas в New Jersey. Из Бруклина регулярно возили желающих на экскурсию туда и обратно. Условия такой поездки предполагали, что по приезду, затраченные деньги на билет в оба конца, вам вернут… в виде жетонов, которые вы можете обменять на свои наличные, а можете применить их в какой-нибудь азартной игре. Так или иначе, а завезенные туда туристы подвергались искушению выиграть легкие денежки, но в большинстве случаях, вероятно, оставляли там свои, трудовые.
Услыхав о готовящемся выезде в Атлантик Сити, я заявил об участии в поездке. Остриженный мною поляк, сославшись на позднее время и желание отдохнуть, отказался от экскурсии.
Я поспешил закончить свое дело, и оставив довольного и помолодевшего клиента отряхиваться, сам поднялся в гостиную. Там уже сформировалась группа в составе четырех человек. Меня согласились взять третьим на заднее сиденье. Трое поляков, кроме одного - водителя - были уже в хорошем подпитии. Мы со Славкой, лишь поддерживая компанию, умеренно принимали пиво, которое прихватили с собой в дорогу. Выехали поздним вечером. Моросил дождик. Настроение у всех было повышенное. Не в Патерсон же на работу выехали.
В отличие от выездов на работу, здесь каждый норовил подсказать водителю самый короткий путь в нужном направлении. Как следствие такой повышенной и нетрезвой активности пассажиров, мы какое-то время бестолково кружили по вечернему городу в поисках нужного выезда. Наконец, со спорами и сомнениями мы выбрали один из путей и скоро оказались вне города на пустой трассе. Проехав с милю, мы встретили указатель, из которого поняли, что выбранная нами дорога ведет и в Атлантик Сити. Все успокоились, каждый вернулся к своей пивной банке, а позднее пассажиры свесили головы и засопели.
На пути, кроме освещенных заправочных станций, других объектов, способных привлечь мое сонное внимание, не наблюдалось. Обычно поездки по новым местам меня положительно возбуждали; в этом же случае я начал сожалеть, что ввязался в эту скучную ночную экскурсию. С этим выводом я и провалился в хмельную дремоту. Езда была дождливой, темной и монотонной. Я проспал, сидя между двумя такими же пассажирами-овощами всю дорогу и не заметил, как мы въехали в Атлантик Сити. Проснулись мы от яркого света и новых звуков. Наш Фордик медленно полз в автомобильном ряду таких же ночных гостей по ярко освещенной платформе перед экзотическим зданием. Прибывающих, встречали служащие игорного заведения и гостеприимно приглашали выйти из машины, расслабиться, полностью отдаться своим азартным замыслам. О парковке и сохранности автомобиля они обещали позаботиться. Водителю вручали номерок, как в гардеробе, а машину уводили.
Я чувствовал себя, словно меня кто-то разбудил среди ночи, включив в спальне яркое освещение.
Оглядевшись вокруг, я начал медленно соображать, куда я попал и который теперь час. Время было около полуночи, но суета вокруг была достаточно активной, чтобы разбудить нас окончательно. Этому способствовал и свежий ветерок с привкусом океана. Чувствовалось, что мы где-то недалеко от берега, не доставало лишь шума прибоя, который заглушался непрерывным потоком прибывающих автомобилей и хлопаньем дверей. Наши польские попутчики здесь уже бывали, они и предложили, на всякий случай, встретиться здесь же у входа в четыре утра. После чего, мы направились в мечете образное, ярко освещенное здание. У входа никто здесь не разувался, как это принято у мусульман, зато многие туристы фотографировались. Игральное заведение называлось Taj Mahal. Среди гостей было много японцев, они с какой-то нездоровой активностью расстреливали всех и все вокруг из своих фотоаппаратов. Мои польские попутчики быстро растворились в общем потоке людей. Я начал приходить в себя, понял, что меня завезли в место, достойное внимания туриста и здесь есть что посмотреть.
Пройдя в просторный зал, заставленный рядами разноцветно мигающих игральных автоматов, я сразу почувствовал особую атмосферу массового азарта, граничащего с истерией. У автоматов сидели и стояли потенциальные доноры, отрешенно колдующие над этими мигающими и мурлыкающими прожорливыми монстрами. Все внимание этих людей было приковано к игрушкам, в которые они с надеждой опускали свои четвертаки и жетоны.
Бегло понаблюдав за этой тупой, механической игрой, в которой ничего от игрока не зависело, я прошел далее. В следующей секции было более людно, и шум здесь стоял иной. Вместо механических шумов игральных автоматов, здесь царил гомон человеческих голосов. Шла служба, в которой люди молились богу-доллару. За столами разыгрывались какие-то карточные партии. Вокруг рулеток толпились участники и болельщики. Делались ставки, запускалась рулетка… вздохи-охи… перемещение жетонов… кто-то удалялся, чтобы поменять денежки на жетоны, их места занимали другие, и рулетку снова запускали. Здесь тоже мало что зависело от участника, но все же это было поинтереснее, чем общаться, возможно, с пустым, игральным автоматом. Я поменял десятку на долларовые жетоны и приступил к эксперименту. Ставил по одному - два жетона, пытаясь выработать свою систему; когда, куда и сколько поставить. Скорее это решалось интуитивно. Однако, у меня наметился устойчивый прирост и я стал плавно, чтобы не спугнуть Фортуну, увеличивать свои скупердяйские ставочки.
Не успел я взрастить и осознать свои интуитивные наблюдения за рулеткой и возвести это в устойчивую систему ставок, как за моей спиной появились молодой нетрезвый поляк и Полковник.
Подышав мне перегаром в затылок, после нескольких запусков рулетки, они отметили мои медленные, но верные успехи, и стали подталкивать своими скороспелыми советами. Само их появление в такой интимный момент, испортило мне настроение. Я почувствовал, как их неуместное вмешательство нарушило едва сложившийся эмоциональный контакт с рулеткой. Мне бы следовало сделать перерыв и переждать, пока они не оставят меня в покое, а я поддался их люмпенским, назойливым советам. Именно в этот период, когда они перегарно бухтели мне в оба уха свои пролетарские консультации, рулетка перестала прислушиваться ко мне, связь с ней была утрачена, и я быстро спустил большую часть своих жетонов. Мои временные товарищи по классу просто достали меня. Никакой личной жизни! Я физически, на своем затылке ощущал это вездесущее, грубое влияние непросвещенного пролетариата. Мало того, что я с ними по 40-50 часов неделю цемент месю, в одном доме с ними живу, одних проституток с ними имею, так они еще и здесь меня лечат. С Фортуной наедине пошептаться не дают. Гегемоны…
От их мудрого предложения наменять еще порцию жетонов и продолжить игру по их системе, я конечно же, отказался и советовал им реализовывать свои замыслы самостоятельно.
Но оказалось, что они и приперлись ко мне по той простой причине, что уже все до цента спустили в игровые автоматы. Когда я услышал, что поляк за эти пару часов пребывания здесь скормил автоматам свою полунедельную зарплату, мне стало жалко бедолагу.
Мы вышли наружу через другой выход и оказались на набережной. Темная осенняя ночь. Дождя не было. Шумел океан. Замороченную голову приятно обдувало влажным ветром с запахом океана. Мы молча направились к берегу. Берег оказался песчаным; вероятно, летом здесь пляж. Волны были сильные. Пенящаяся вода накрывала часть берега и сползала обратно в плотную тьму океана, оставляя мокрую, гладкую песчаную полосу. Волна набегала на берег и уползала, мощно и четко выдерживая свой ритм. Ветер с солеными брызгами обдувал нас в своем рваном ритме.
От азартной суеты сюда проникало лишь освещение. Ветер и шум прибоя хорошо прочищали нетрезвые, замороченые мозги. Мы побегали по мокрому песку: к океану и от него, едва поспевая опережать накатывающиеся из темноты волны. Скоро мы выдохлись от этой игры с океаном и окончательно отрезвели.
Поляк вдруг сделал мне предложение… одолжить ему сотню, если можно. Я послал его с этой просьбой к Папе Римскому и предложил отыскать двух других игроков, в целях отбытия домой.
Найти их было нетрудно, так как наш проигравшийся поляк знал, где они страдают. Эти двое, как я и предполагал, как с мельницами, сражались с игровыми автоматами. Достаточно было взглянуть на любого из них, чтобы определить: каковы их успехи. Все было написано на их пролетарских лицах. Снова их поимел несправедливый капитализм!
Это также интересно:
Загрузка ...