Америка глазами заблудшего туриста (продолжение)
Опубликовал:Бородач раскололся. Пустился рассказывать мне, на чьих концертах он побывал в те годы. Из его откровенного рассказа о своих жизненных интересах, я понял, что в молодости он, как бросился в беззаботное течение хиппи, так и не вернулся из него к реалиям жизни.
Нетрудно было заметить, что поговорить об этом, для него - как бальзам на душу.
Его компания в этой ситуации пришлась мне по душе. Наша соседка несколько раз пыталась встрять в наш разговор, но как-то не приживалась в нашем коллективе. Я заказал ей еще один Fire Ball и она отстала.
Когда она влезала в нашу беседу, нетрудно было заметить ее снисходительное отношение к спивающемуся дядьке неудачнику, которому и похвастать-то больше нечем, кроме как воспоминаниями о беззаботной молодости.
А сама-то она, также любит выпить и ничего особенного собой не представляет. Можно предположить, что в его возрасте, она будет заправлять маминым цветочным магазинчиком и, возможно, к тому времени приобретет свой домик в кредит. Но и это все, пока лишь Может Быть. Но она уже смотрит на этого интеллигентного стареющего парнишу, как на безнадежно конченного субъекта. Типичный пример женской меркантильной оценки человека. А также яркий пример американского отношения к бедности.
Здесь материальное положение субъекта - мерило и оценка самой личности. Каким бы хорошим ты ни был, если ты не платежеспособен, то о чем тогда с тобой говорить? У них не прижились наши поговорки о том, что бедность - не порок, и не в богатстве - счастье. Здесь культивируется преуспевание и благополучие, а осознанный отказ от стремления к материальным ценностям рассматривается, как серьезное отклонение от нормы. Пренебрежительное отношение к Американской Мечте заслуживает осуждения. Здесь в почете наша поговорка: лучше быть здоровым и богатым, чем больным и бедным. И они часто и густо, хвастливо и громко кричат о своём здоровье и богатстве. Но если присмотреться к достижениям многих американцев внимательней, то выяснится, что все их материальные блага приобретены в кредит, выплатить который не всегда хватает всей жизни. Говорить же об этом искренне и не громко, они позволяют себе лишь на платных сеансах-беседах с психоаналитиком.
Пока я общался со случайным собеседником, счастливым от того, что его кто-то слушает и отвечает взаимопониманием, Олег принял участие в бильярдном состязании. Среди игроков оказался даже один коллега - официант из нашего ресторана Horizon.
Тем временем, я узнал, как много приятного пережил мой приятель в 60-70-е годы. Для сравнения с его американской историей тех лет, я попытался выразить ему свои символы, вынесенные из того времени.
У меня упоминание о 60-х годах в первую очередь ассоциировались с музыкой The Beatles, многократно перезаписанной на магнитофонной ленте и безотказно вызывающей мурашки по телу. Любимые китайские кеды и многочасовые дворовые, футбольные состязания до сбитых колен… Хрущев с кукурузой… Фидель Кастро с паршивым сахаром… и черные студенты с Острова Свободы. Ужасные стоматологические клиники с разрушительной дрелью и цементными пломбами. Первый космонавт и ажиотаж вокруг полета в космос. Массовое желание детей и взрослых полететь туда, и быть космонавтами, или, как минимум, летчиками. И мои первые навыки приспособления к условиям тоталитарной истерии, скрытое нежелание быть не летчиком, не космонавтом… а самим собой. Тогда это означало для меня играть в игры, которые нравились мне, а не запланированные школьной программой гармоничного развития личности. Слушать и переживать музыку, которая глубоко волновала меня, а не разучивать хором “Солнечный круг, небо вокруг. ” А на затасканный вопрос учителей и воспитателей: кем хочешь стать, когда вырастешь? - врать в угоду им, что хочу быть космонавтом.
Пьяненькому стареющему хиппи показались интересными мои воспоминания о 60-х годах. Он пригласил меня наведываться сюда почаще. Этого я не мог ему обещать. Зато я заверил, что нашего случайного разговора для меня достаточно, чтобы запомнить и его самого, и все, о чем мы говорили с ним, также надолго, как я помню Хрущева, Кастро и Мао Цзедуна.
К этому, почти утреннему времени, мой собеседник уже не сомневался ни в чем, мною сказанном. Расстались мы настоящими приятелями. Он отметил, что здорово провел время, и признал: встреча с русским шпионом оказалась гораздо приятней, чем визит к психоаналитику или проститутке, которые, в сущности, мало чем отличаются (лишь ценой).
Наша подруга вошла во вкус ночной жизни и предложение отправиться обратно домой, восприняла крайне неохотно. До 7 утра, когда мы должны приступить к работе, оставалось часа четыре. Ехать на работу прямо из этого заведения как-то не улыбалось. Ей же было трудно понять пролетарскую озабоченность о предстоящем рабочем дне. Лишь наши клятвенные заверения вернуться сюда в ближайшие дни, склонили ее к согласию.
Обратно ехали невесело. Чувствовалась усталость. Наша попутчица оставила в баре последние способности трезво воспринимать реальность. Говорить о чем-либо не было ни желания, ни сил.
К счастью, на следующий день трудовая активность всех сотрудников была явно понижена, и наша вялость не была исключением.
Среди дня нашу похмельную повинность скрасило неожиданное прибытие к причалам потрепанной рыбацкой шхуны с 80-ю кубинскими беженцами на борту. Ее сопровождал катер береговой охраны. Процесс высадки беглецов с острова Свободы проходил под тщательным наблюдением полиции и миграционной службы, которые встречали их на берегу.
Конечно же, происходящее интересовало не только полицию, но и туристов с их камерами и фотоаппаратами. Служба оградила место высадки и подогнала автобусы. Пересадка гостей на сухопутный транспорт сопровождалась тщательным досмотром каждого.
Беженцы являли собой различные возраста, выглядели уставшими и перепуганными. Видимо, пока они добрались до американского острова, сполна натерпелись страха. Мероприятие рискованное, но этим повезло.
Это также интересно:
Загрузка ...