А. Голяк. “Ничего кроме настоящего”. Роман
Опубликовал:Как только за возлюбленной захлопнулась дверь, человечище проявил невиданную активность. Он быстрым движением налил две рюмки водки и произнёс свой дежурный тост:
- Ну, за воинов-чекистов!
- Поехали!
Мы опрокинули ёмкости, и не успел я протянуть руку к закуске, как Полковник налил по второй и произнёс:
- Ну, за воинов-чекистов!
- Поехали!
Мы снова опрокинули, и не успел я глазом моргнуть, как у меня в руке снова оказалась полная рюмка и послышалось роковое:
- Ну, за воинов-чекистов!
- Да ты не гони так! Дай закусить!
- Андрюха, давай! Потом закусишь! Щас Ленка придёт и тогда - кранты! Пей!
Мы продолжили. К приходу Ленки диспозиция была такова - Полковник чувствовал себя приблизительно так, как чувствовал себя я перед тем, как захлопнулась дверь. А я был в состоянии глубокого бэйта, но старался делать умное лицо и трезвые глаза.
В первый момент никто ничего не заметил. Поступило предложение попеть песен под гитару, и мне сунули в руки инструмент. Я честно попытался взять аккорд, но пальцы плохо слушались, а мозг слабо реагировал на происходящее. Я решил взять тайм-аут и из последних сил вышел на балкон, якобы покурить. Там силы оставили меня.
Толстый, смутно догадываясь о том, что произошло, вышел вслед за мной.
- Андрюха, ты чего?
- Д-да т-т-так… В-в-сё нормалё-о-о-ок… Ч-чё-то я подустал. Полковник - провокатор хренов… - я медленно сползал на пол, цепляясь пальцами за стену. - У-у меня резкость п-про-пала и-и-и шторы опускаются.
- Так, - Толстый мгновенно оценил ситуацию, - а ну, пошли со мной, - и поволок меня к ванной.
Там мне был устроен холодный душ. Он сунул меня головой в ведро с ледяной водой, подержал несколько секунд, после чего извлёк оттуда. Операция была повторена пятикратно. Резкость восстановилась.
Толстый заботливо вытер мне волосы полотенцем и спросил:
- Разговаривать можешь?
- Могу. С горем пополам. Идём за стол. Ты придерживай меня на всякий случай.
Он вёл меня к столу, как заботливая мамаша ведёт великовозрастного сынка-дебила. А я разве что пузыри не пускал и не гугукал. Когда мы добрели до гостинной, Толстый выпустил меня из рук и отправил в самостоятельное плаванье. Я послушно добрёл до стула и аккуратно угнездился на нём.
- Андрюша, тебе плохо? - участливо спросила Малюшка, - Ты бледный какой-то?
- Объелся - констатировал подлый Полковник, дыша в сторону от возлюбленной. - Ножки на печень давят.
- Ты аж зелёный, - рассматривала меня Светка, - тебе действительно плохо?
- Мне хорошо, - икнул я. - Слишком хорошо.
Девчонки понятливо замолчали. Толстый пытался отвлечь от меня всеобщее внимание методом рассказывания анекдотов. Полковник не к месту начинал смеяться, вызывая сильнейшие подозрения Малюшки. А я тихо тух на своём стульчике, и тарелка с салатом была предусмотрительно отодвинута Толстым в сторону.
- Это уже лишнее, - подумал я из последних сил, - не так уж я накирялся…
Потом мне рассказывали, что я пел каких-то песен, плясал, рассказывал ненаучную фантастику - ничего этого я не помню, и по причине слабости своей памяти на тот отрезок времени я не могу ни подтвердить, ни опровергнуть эти сведения.
После окончания торжества, влекомый Толстым и Светкой к троллейбусу, я отстранённо размышлял о том, что завтра у меня будет бодун, и с ним я пойду на репетицию. От этой мысли становилось грустно, и ноги мои печально волочились по земле вслед за туловищем. Толстый просил хоть немножко их переставлять, но я не обращал внимания на его просьбы. А вслед за нами плёлся разоблачённый в момент прощального поцелуя Полковник и возмущённо бубнил:
- Та шо ж это такое? Я ж весь день одно ситро пил! А она, стерва, не верит?
- Он - ситро… А она - стерва… - отзывался я, и слёзы сочуствия закипали у меня на глазах.
- А я ей, подлюке, цветов на десять рублей купил, и духи, тоже, импортные, - продолжал изливать душу Полковник.
- И цветы импортные, - жалостно вторил я.
Итог подвела Светка. Она посмотрела на нас оценивающе и спросила:
- Ну почему вы, мужики, такие свиньи?
И никто из нас не нашёлся, что ей ответить.
ГЛАВА 6
Трамвай дёргало на поворотах, и каждый толчок отзывался в моём желудке мучительными спазмами. Хотелось прилечь тут же под ноги пассажиров и не вставать, как минимум, на протяжении трёх часов. Но, как вы понимаете, я держался. В мозгу ржавым гвоздём торчала одна-единственная мысль “НО ЗАЧЕМ ЖЕ?!?!”
Зачем я вчера так напился? Писклявый противный голосок внутри меня злорадно зудел:
- Потому, что ты дятел!
Возразить ему было нечего. Я был совершенно не в состоянии собраться с мыслями. Более того, я абсолютно не представлял, как смогу взять на репетиции хоть одну чистую ноту.
Я сполз с трамвая на нужной мне остановке и побрёл по направлению к общаге, где располагалась наша “точка”. Рядом с общагой на скамеечке сидело нечто длинноволосое, увешанное “фенечками”, в громадных шузах, не соответствующих скромному росточку. Определить пол со спины не представлялось возможным. Я подкрался и произнёс над ухом:
- Барышня, разрешите с Вами познакомиться.
“Барышня” не оборачиваясь показала мне средний палец в популярном жесте и хрипло произнесла:
- Фак ю!
После чего она обернулась и оказалась Палычем.
- Брат, мне так херово, что ты себе даже представить не можешь! - проскулил я, утирая со лба холодный похмельный пот.
Впрочем, “брат” выглядел не лучше - красные глаза, дрожащие пальцы и прочие признаки сумеречного состояния организма вследствие чрезмерного приёма вовнутрь горячительных напитков.
- А ты где умудрился? - заинтересовался я.
- На свадьбе вчера был, - пожаловался Палыч, - на сельской. Они, суки, самогон вместо водки выставили.
- Молодец! Тебе что клизмы насильно ставили?
- Зачем клизмы? Я сам.
- Тогда не жалуйся.
- А кто первый начал? - озлился Палыч. - Ты же первый скулил: “Херово!”
- Я пострадал от руки провокатора, а ты тривиально напился. Чувствуешь разницу?
- Нет. Результат один и тот же.
Палыч коротко затянулся сигаретой и сплюнул. Вдруг он спохватился:
- Погоди, чё ты говоришь? Какие провокаторы? У Малюшки? А ну опиши!
Я коротко описал ему праздник, не пожалев для нашего с Полковником алкогольного марафона трагических красок. В описание сцены доставки моего тела под родную крышу я вложил все свои актёрские способности. Рассказ доставил Палычу неописуемое удовольствие. Он позабыл о неприятных ощущениях в собственном организме и без зазрения совести ржал над моими вчерашними похождениями.
- А Полковник-то..! Полковник! Ой, не могу! А я ей подлюке цветов - на десять рублей! Ха-ха-ха!
- Чё ты ржёшь? - возмутился я, - я же чуть не умер!
Нашу беседу прервал Батькович, выглянувший из дверей и всем своим видом давший понять, что пора бы и “рыпнуть”. Мы покорно поплелись “делать искусство”.
Репа продвигалась с переменным успехом. Я мобилизовал все силы своего отравленного алкоголем организма и вовсю старался “соответствовать”. Палыч изнемогал под бременем тяжкой необходимости “давать кач”. Батькович, полузакрыв глаза, стоял прислонившись к шкафу, автоматически извлекая звуки из своего инструмента и витая в иных сферах. Паша важно расхаживал в шлёпанцах вокруг примочек и принимал рок-позы.
Через какое-то время послышался стук в дверь - пришёл клавишник Женя, которому было назначено “на позже”. Он вежливо поздоровался, разложил свои ноты и включил клавишу. Палыч дал счёт, пошёл вступительный рифф, Женя нажал на клавиши, и…
И ничего не произошло. Мы остановились, Женя бегал пальцами по кнопкам, и не получал в ответ ни звука. Инструмент молчал. Мы суетились, пробуя коммутацию, меняя шнуры, терзая пульт, но всё безрезультатно. Стало ясно, что произошла поломка. Каждый старался представить, во что обойдётся ремонт, и в мозгу вспыхивали совершенно фантастические цифры.
Мы суетились вокруг инструмента до прихода Анатолия. Папик нашей бедой абсолютно не проникся. Равнодушно скользнув взглядом по инструменту, он заявил:
Нет связанных новостей.
Загрузка ...