А. Голяк. “Ничего кроме настоящего”. Роман
Опубликовал:Мои родители ничего против моей женитьбы не имели. Батя, конечно, был недоволен, что я “сдался” так быстро, но отговаривать меня не стал. Он только спросил меня:
- Ты себе представляешь, каково забираться в холодильник в чужом доме?
Я ответил в том смысле, что никогда, мол, не задумывался над столь тонкими материями.
- А ты задумайся, - хмуро посоветовал родитель, - потом поздно будет.
Папашин совет я полностью проигнорировал, решив не отвлекаться на чепуху. В мире есть вещи поважнее чужих холодильников, и я предпочитал думать о них. Всему, как говорится, своё время.
ГЛАВА 4
Ы-ы-ых! Настроение - боевитое! Где-то я слышал такой эпитет “боевитое”! Не “боевое”, а именно “боевитое”! В этом слове мне слышались намёки на готовность к битве!
Тэ-э-кс! Лёгкий мандражец? Ничего, фигня, освежает! Тоже мне, словечко - “мандр-р-р-р-раж”! От зубов отскакивает, пёс его забери!
Нер-р-р-рвишки! Что у нас с нер-р-р-рвишками? Звенят, милостивый государь! Звенят, издавая ноту “ля” первой октавы!
Настроевич - на “ять”! Я на боевом взводе как пистолет системы “маузер” в руках грозного комиссара! И-и-и-их-ха! Оттянемся сегодня в полный рост! Черти бы его миловали, этот фестиваль! Ни перед одним концертом у меня так организьмы не потрухивало, как перед этой самой “Рутой”.
- Че-е-ервону руту не шука-а-ай вечорами! - напевал я, постукивая зубами и натягивая джинсы. Та-а-ак, рубашечку… Хаерочек расчесать! Всё, торпедные аппараты “товьсь”! Пошёл, родимый!
Подгоняемый мандражными пузырьками, сотрясавшими мой организм, я вылетел из дому, как пробка из бутылки, и моментально наткнулся на Пашу, выходившего из своего подъезда. Он, как обычно, своего волнения не показывал. Крепился.
Мы посмотрели друг на друга и одновременно произнесли только одно слово. Что вы подумали? Вы подумали, что мы сказали друг другу: “Привет”? Я бы тоже так подумал, если бы речь шла о ком-нибудь другом. Но, нет! Не тот фасон! Смерив друг друга долгим взглядом, мы хором сказали: “Пиздец”!
Это одно-единственное словечко должно было означать всю гамму чувств, взбалтывавших наши молодые внутренности. Оно должно было означать примерно следующее:
- Здорово приятель круто выглядишь я совсем извёлся из-за этого фестиваля но мы так взлабнём что публика в зале усохнет от восторга! Бля буду!
Всё это казалось настолько очевидным, что не требовало отдельных пояснений и поместилось в коротеньком словечке. Не произнося больше ничего, мы направились туда, где должно было иметь место мероприятие.
Возле входа уже нетерпеливо переминалась с ноги на ногу наша ритм-секция. А рядом гордо стоял гитарный комбик3. Палыч поймал мой вопросительный взгляд и пояснил:
- Хрен его знает, будет ли возможность по-человечески настроиться на сцене. Народу - море! Давка, стоны, трагедия на Марсовом поле. А мы ни от кого не зависим. В любой момент за сценой можно включиться и настроиться.
- Стратег! - восторгнулся я. - Генералиссимус ты наш, Сталин с хаером, Жанна д’Арк мущинского роду!
- Ладно, ладно, идём вовнутрь, - поторопил нас Паша, - мы третьи по списку.
Проникнув в помещение, мы обнаружили, что народу действительно море. Холл кишел живописными волосатыми личностями самого разнообразного пошиба. Мой взгляд потерялся в косухах, банданах, хаерах, кофрах, феньках и прочих рок-атрибутах. С маек на меня злобно скалились всевозможные чудища, Кинги Даймонды, Горбачёвы и прочая хренотень. Барабанщики, словно мамаши младенцев, гордо несли педали, железо и дробники. Гитаристы свысока высматривали в толпе конкурентов. Тусовка была представлена целым водоворотом музыкальных течений: от злобных хмурых металлюг до хипповатых арт-рокеров и испитых блюзменов. Было на что посмотреть.
Мы, по сравнению с основной массой, выглядели изысканно. Я щеголял в вытертых до белизны джинсах и белоснежной балахонистой рубахе навыпуск. На колене у меня красовалась роскошная дыра с торчащими клочьями ниток в виде живописной бахромы. Маленький стильный изыск - дыру при желании можно было застегнуть на молнию. Прибавьте ко всему этому густую гриву, спадающую на плечи и бородку а-ля Джизас Крайст.
Паша был одет как студент-отличник - мягкие белые джинсы и рубаха с хитрым узором. Поверх рубахи Паша облачился в пёструю жилетку невообразимых тонов. Стиляга! Картинку усугублял боевой блеск очков -миленькие молнии в стиле “як-истребитель”.
Палыч и Батькович были одеты в однотипные прикиды - джинсы и майки. Плюс пара фенек на каждом. И всё! Никаких сложных рок-атрибутов, никаких сценических гримов (это в будущем) и навороченных аксессуаров. Всё просто и незатейливо.
Несмотря на раннее утро, в зале было полно народу. Слышались первые свистки, редкие аплодисменты, топот ног. И вот на сцену вышла первая команда, и концерт начался. Я ревниво слушал “конкурентов”, отслеживал их сильные и слабые стороны, сравнивал с тем, что принесли сюда мы. Жюри сидело в первом ряду и радовало глаз стандартным “умным” выражением лиц.
Мы шли третьими по списку. Очень выгодно, скажу я вам. Не нужно долгих томлений, переживаний, шатаний за кулисами. На таких фестивалях лучше сразу выйти и грохнуть, как следует, пока не спёкся в ожидании.
Наконец нас объявили, и мы выползли на сцену. Послышались аплодисменты - нас узнают! Я поздоровался с залом: здравствуйте, дескать, очень приятно, мол… Всё в очень спокойной манере, без излишней экспрессии. Материал мы подготовили спокойный - зачем же стулья ломать? Мы старательно лепили имидж людей, “отвисающих на умняке”. Где ты, образ растрёпанного оболтуса времён “Опущенных ушей”? Но главное - не переигрывать. Всё просто, спокойно и непринуждённо. Паша взял первый аккорд:
Склянi вiршi сплiтаються в дощ,
Що розтинає тiло тишi…
Первой вещью нам удалось “купить” зал со старта. Я заметил, что всех их, слышащих нас, потащило за нами. Они слушали и “въезжали” в то, что мы им предлагали. Я всегда любил эти танцы наугад, когда играешь с каждым из сидящих в зале в “жмурки”. Я бесплотной тенью двигался в их подсознании, а они с завязанными глазами старались расшифровать меня, попасть в мой след. Эта погоня наполняла кровь адреналином, будоражила мозг, будила инстинкты. Посекундная смена настроений, когда охотник и добыча мгновенно меняются местами, не успевая это осознать, как следует.
Кода. Тишина. Аплодисменты. Зал наш. Теперь опасное место - откровенно слабая вещь, и мы осознаём это в полной мере. Подготовить что-либо другое не оставалось времени. Сейчас нужно осторожненько сдать её по нотке залу, который в настоящий момент на нашей стороне. Сдать - и всё. Проехали - и забыли. В худшем случае они будут просто озадачены. А потом закрепить хорошее впечатление от первой композиции “Джазом”. Если “Джаз” проканает - удовольствие останется в сознании публики и смоет накипь от слабой вещи. Тактика, блин!
Так и случилось. Исполняя вторую пьесу, я ощущал волну разочарования, исходящую из зала. Это неприятно. Это отвратительно, когда чувствуешь, как они теряют интерес по зёрнышку, и, что хуже всего, признаёшь их правоту.
На этот раз аплодисментов почти не было. Я заставил себя весело улыбнуться и просто сказал им:
- А сейчас немножко джаза!
Первые пашины аккорды, Батькович врезается тугим глиссом, Палыч - щётками по железу, и пошло! Попёрло! В зал потекли волны свинговой расслабухи, зазвенели капельки септов, захромали форшлаги и синкопы! Контакт! Есть контакт!
Я вклеїв тiнь в повiтря i огорнув дощем
Розмалював промiння, що стало за плечем.
Куйовдячи волосся, я в мареннях пливу,
i виливаю простiр в долоню снiгову.4
Давай, чувачки! Не отпускай никого! Батькович, цветочек наш длинный, покажи им всем, протяни им свой ритмический рисуночек на ладошках - пусть оценят! Палыч, вари кашу5, братишка, вари вкусную кашу, вари очень вкусную кашу!
Я хворий
Голосом хвиль,
Я хворий
Обiймами вiтру,
Я хворий
Барвами цього дня.
Паша, давай соляру! Не подкачай, я знаю ты всё сделаешь как надо! Вылабывай свои нотки с подтяжечками, глиссиками, всякими хитренькими вкусненькими заточечками!
Батькович, не спать! Твой кусок! Молодца! Так держать! Мя-я-я-ягонько!
Я почувствовал, что нужно пошутить. Разрядить атмосферу. Показать, что нам весело и легко на этой сцене. А как? Батькович лабает соляру, не рассказывать же мне анекдоты! И вдруг в голову мне пришла хорошая мысля. Я стал у Юры за спиной и изобразил ему крылышки. Зал засмеялся - уж больно потешно выглядел Батькович, подпрыгивающий на каждую сильную долю, с крылышками за спиной. Учтите ещё его невинное личико - ангел! Херувим! Высокий и худой как щепка херувим!
Палыч! Тра-та-та-та! Ух, хор-р-р-рошо! Приготовься, Батькович дольки подчеркнёт штришочками!
И-и-и-и-и-их! Моя пошёл! Фальцетиком все крючочки обозначить, подёргать за ниточки! Выпендривайся, вокалюга, выпендривайся! Всё, куплет:
Щовечора блукаю по коридорах мр?й,
Нет связанных новостей.
Загрузка ...