А. Голяк. “Ничего кроме настоящего”. Роман
Опубликовал:Мы учились в одной группе в Политехе. Женя был достопримечательностью нашего коллектива. Мы гордились им, как очень редким ценным человеческим экземпляром. Примером того, насколько может быть капризна мать-природа.
С первого взгляда Женя казался обыкновенным интеллигентным мальчиком из хорошей семьи. Но это лишь с первого взгляда. После непродолжительного знакомства он мог “порадовать” таким глюком, что волосы дыбом становились. Дело было в том, что Женя обожал эпатировать. Он мог на спор пытаться съесть швабру. Мог пить одеколон “Русский Лес” только для того, чтобы произвести неизгладимое впечатление при знакомстве. Мы не раз были свидетелями невообразимых историй, в которые он очень талантливо влипал, и не менее талантливо из них выпутывался.
Недавно он потряс наши юношеские сердца своей женитьбой. С первого взгляда оно неплохо - человек решил остепениться и обзавестись семьёй. Но если учесть то, что Женя решил жениться только лишь для того, чтобы досадить своим родителям, и что семья узнала о его браке только в день свершения сего славного события, то это всё начинает выглядеть не столь мирно.
Аргунов, который знал Женю по школьным годам, рассказал мне, как новоиспечённый жених обратился к нему с просьбой предоставить жилплощадь для проведения столь важного мероприятия, как первая брачная ночь. Андрюха не вошёл в тяжёлое положение современных Ромео и Джульетты и отказал. Где они сорвали свой первый законный цветок страсти неизвестно. Да, наверное, и неважно. Важно другое - кто-то дезинформировал Жениного папеньку. Андрюха возмущённо повествовал мне о том, как в двери его квартиры в два часа ночи ломился разъярённый родитель новобрачного и хрипло орал:
- Открывай, падла! Я всё равно двери выломаю и убью этого подонка и его блядь!
Если учесть, что в обычных обстоятельствах Женин отец отличался крайней скромностью и интеллигентностью, то можно понять, насколько он был выведен из равновесия сумасбродной выходкой сына.
Здесь же отмечу, что помотав родственникам нервы и добившись таким образом желаемого результата, Женя поспешил разрушить ячейку общества, скоропостижно подав на развод. Приобретя вновь холостой статус, блудный сын вернулся в лоно семьи. Резал ли отец тельца в честь его возвращения, или же попросту надрал строптивому потомку задницу - сие тайна великая есть. Пусть это останется их маленьким семейным секретом.
В данный момент Женя влез в очередную афёру - он решил вкупе с приятелями открыть кафе. Сказано - сделано. Они достали где-то денег, выкупили старую водонапорную башню, отремонтировали её, наняли песонал и всякое такое.
Через два дня должно было состояться открытие кабака, и Женя приглашал меня помузицировать на этом торжественном событии. Вместо дискотеки дирекция хотела сделать уютный душевный вечер при свечах. От меня требовалось спеть под гитару всё, что я знаю. Высоцкого, Розенбаума, цыганщину и тому подобное.
Перспектива играть в кабаке меня абсолютно не воодушевила. Не играл я в кабаках никогда, и не тянуло меня в ту степь. Женя же соблазнял меня высоким гонораром и вкусной жратвой с выпивкой. В конце концов, была названа такая цифра, что я не смог отказаться. Я и так скатывался в финансовую бездну, поэтому приработок не помешал бы. Пришлось согласиться.
В назначенный день я подошёл в нужное место в нужное время. Возле дверей заведения меня встретила симпатичная барышня-менеджерица и провела “увовнутрь”. В банкетном зале всё блестело глянцем последних приготовлений. Столики-салфеточки, бокальчики-виньеточки. Ожидание первого парада. Готовность “номер раз”. Никого из гостей ещё не было.
Мне был выделен отдельный столик. Я настроил гитару и стал дожидаться начала представления. Халдеи шуршали, наводя окончательный шик. Я наблюдал за ними, потягивая из большого бокала коньяк.
Вскоре появился и Женя. В роскошном двубортном пиджаке и сверкающих мештах11 он был неотразим. Общее впечатление не портил даже подобранный не в тон галстук. С ним была молоденькая стройная блондинка в вечернем платье.
- Познакомься, это - Марина. Марина, это - Андрей, - он представил нас друг другу.
- Будешь сегодня здесь петь? - она рассматривала меня с откровенным интересом.
- Попытаюсь.
- Ты ведь музыкант, да? Женя мне что-то говорил… У тебя, кажется, какая-то группа? - её глаза старательно изучали мою небритую физиономию.
- Не то, чтобы группа… Так, эксперименты всякие, - у меня не было настроения обсуждать здесь свои творческие заморочки.
- А Женя говорил, что группа. Клан чего-то там…
- Я раньше играл в “Клане Тишины”. Потом группа перестала существовать. Я сейчас в свободном поиске.
- И что же мы ищем? - её настойчивость сбивала с толку и раздражала.
- Марина, идём к нашему столику. Скоро начнётся, - Женя пришёл мне на помощь.
- Идём. Посмотрим, что ты нам споёшь, - она вызывающе мне улыбнулась и пошла за Женей.
Народ понемножку подтягивался. Я с неудовольствием отметил, что оделся малость не в тему. Я рассчитывал на простецкий сабантуй и отнёсся к этому соответственно. Теперь же, разглядывая фигуры в вечерних туалетах, я в своих вытертых джинсах и вытянутом до колен свитере чувствовал себя неловко. А впрочем, какая разница? Я же здесь работаю, значит всем по фигу то, как я одет. Имидж у меня такой, и всё тут!
Зал быстро заполнялся гостями. Все столики были уже заняты. Ко мне подбежала менеджерица и зашептала:
- Сделаем так - сначала речь шефа, потом выступают почётные гости. После этого дадим им всем выпить и закусить. То есть, ты выходишь через полчаса после выступлений. Представлять тебя не будем, здесь это будет не к месту. Просто выйдешь и споёшь четыре-пять вещей. А потом садишься за свой столик и спокойно отдыхаешь. Перед следующим выходом я к тебе подойду.
Так оно и было. Сначала тип в блестящем пиджаке трепался о всяком-разном, потом лощёные субъекты нанизывали гроздья пустых речевых оборотов, потом все дружно аплодировали. А после этого начался банкет. Пипл накинулся на жратву, как дети Поволжья на колоски. Между столов засновали халдеи, затрепыхали ресничками барышни-распорядительницы. Я честно засёк по своим часам тридцать минут, после чего взял гитару и пошёл на сцену. Там я уселся поудобней и обвёл глазами зал. На моё появление, похоже, никто не обратил внимания. Только Марина озорно подмигнула: “Давай, мол…” Я взял первый аккорд и запел свой старый истасканный блюз раннеклановских времён:
Пусть свет от лампы
Во тьме струится…
Наблюдать за реакцией публики было очень смешно. Как только я стал играть, все как по команде подняли головы и стали слушать. Я допел, народ покочумал несколько секунд, потом все вежливо поаплодировали. Я дождался тишины и продолжил ещё одним опусом. Странно было ощущать себя в качестве кабацкого лабуха - ни тебе сценического кача, ни тебе энергетических взлётов… Сплошной холодный расчёт.
Я спел четыре пьесы и спустился в зал. За своим столиком я обнаружил Марину. Она усмехнулась:
- Хорошо поёшь. Искренне. Мне понравилось…
- Я польщён, - я упал за столик и плеснул себе коньяку. - Женя не обидится, что ты его оставила?
- Женя, как видишь, занят, - она кивнула головой на своего возлюбленного, увлечённо беседующего с высокой фигуристой брюнеткой.
- Насколько мне известно, эта мамзель из администрации данного заведения, - осторожно заметил я.
- А насколько мне известно, эту мамзель зовут Линой, и Женя трахает её по средам и субботам, - продолжила мне в тон Марина. - Но меня это очень мало трогает.
- Поверь мне, меня ещё меньше, - не хватало мне ещё быть судьёй в их разборках. - Я хочу отработать здесь без лишних достач и менингитов.
- А меня куда ты отнесёшь - к достачам или к менингитам?
- И к тому, и к другому.
- Не груби, тебе это не идёт… Хотя ты и похож на беглого каторжника, - она засмеялась. - Образ романтический до охренения.
Своего она добилась - вогнала меня в краску. Не умею я флиртовать с молоденькими светскими кошечками, оттачивающими на мне свои коготки. Потому я молча сунул нос в бокал с коньяком. Какого чёрта ей от меня нужно?
Веселье набирало размах. Смех, тосты, звон посуды. Мне пора было на сцену. Я взял гитару и поднялся:
- Прости, мне пора работать.
- Работай, я тебя подожду, - “успокоила” она меня.
После второй песни ко мне подошло пьяное тело. Оно сунулось ко мне носом в ухо и бормотнуло:
- Братан, а “Утки” можешь? - и высыпало мне на колени горсть купюр. Я прикинул - это раза в два превышало мой гонорар за целый вечер работы. Я молча сгрёб “парнас”12 в карман и кивнул головой.
Тело побрело к столику, а я запел:
В плавнях шорох, и легавая застыла чутко…13
Половины слов я не помнил, и заменил их по ходу жутчайшей отсебятиной. Впрочем, никто этого не заметил - народ был в кондиции. На “Уток” отреагировали живо - хлопали, топали, орали: “Давай ещё чё-нибудь!” Тогда я пошёл по Розенбауму - “Белым полем дым”, “Гоп-стоп”, “Вальс-бостон”… И снова ко мне подползло тело и, сунув мне в руку горсть мятых кредиток, потребовало:
Нет связанных новостей.
Загрузка ...