А. Голяк. “Удовлетворение”. Роман

МНОГОТОЧИЯ…
Мне кажется - он что-то вроде писателя. Монументальный стол, тяжеленное кресло (хотя офисное удобней) и старинная клацающая пишущая машинка - никаких компьютеров, потому что он так привык. Он вообще любит, как привык…
А возле стола - ворохи смятой бумаги, где каждый скомканный лист - чья-то неудавшаяся жизнь. Заготовки, не ставшие произведениями. Там характер не написался, там с сюжетом не удалось, там фантазии не хватило…
Я вижу, как он пишет мою повестушку. Досадливо морщась, он стучит по клавишам, иногда задумывается, трёт кончик носа… Временами борется с соблазном порвать всё к чёртовой матери - только нельзя всё порвать. Что-то должно быть и закончено.
Ему пишется тяжело - приходится бороться с тем характером, который сам же написал. Только характер-то написал где-то там вначале, теперь приходится соответствовать. Я чувствую отсутствие его вдохновения. Чувствую все эти приёмчики типа “новый поворот сюжета”, “а здесь немножко элегантной депрессухи” и, конечно же, “хэппи энды - это слащавый отстой”… А ещё опечатки, эти поганые опечатки, которых тем больше, чем меньше его вдохновения.
Я всего лишь персонаж, я полностью в руках его. Он пишет мой сюжет по написанному характеру. А я, как шкодливый первоклассник, делающий мелкую бяку взрослому - я вот нарочно не пишу его с большой буквы. Хотя так положено…

ГЛАВА 8

Current music: Jonny Lang “Lie To me”
- Я, чувак, тебе реально говорю - во всём виноваты “Битлз”. Это они, пидорасы, попсу придумали. До них всё было заебись - каждый получал за своё лабло то, чего стоил. Если ты гений - пожалста, вот вам признание публики, получите-распишитесь. Ну, и бабло, соответственно. А если ты дешёвка, то хуй тебе на рыло и пинок в жопу. Всё по-честному.
- Да ладно тебе… По-честному никогда не было. Всегда были гондоны, которые умели без мыла в жопу пролезть. А в искусстве - не только в музоне, а во всём искусстве - таких пидоров всегда хватало…
Вечерние посиделки после записи - дело, в общем-то, привычное. Отыграно всё, что было на сегодня запланировано, выключен свет в “аквариуме”, не мигают огоньками пульт и приборы. До завтра - качум. По домам расходиться как-то неохота - лучше послать гонца за парой фляндров водки с нехитрой закусью и расслабиться за приятным трёпом под свои законные двести пятьдесят. Во главе стола важно восседает монументальный Челя, и все его сто десять кило живого веса просто излучают довольство жизнью и покой. Пепел, зажав в зубах трубку, что-то задумчиво черкает на листочке нотной бумаги - похоже, поймал очередную мыслю. В общем разговоре он почти не участвует, но с интересом следит за ходом рассуждений, одобрительно улыбаясь в тех местах, которые кажутся ему особенно удачными.
Митрич сел на своего любимого конька, и слезет с него, похоже не скоро. Это у них с Коксом такая музА - рыться в истории музыки, пытаясь найти корень зла, именуемого пиаром. Версии возникают самые неожиданные и противоречивые. И лишь одно незыблемо в этих ставших привычными словесных баталиях - стойкая неприязнь Митрича к “лучшей группе всех времён и народов”.
- Согласен, пидоров хватало всегда. Но “Битлз” - это полный пиздец творчеству в музыке! - Митрич поглядывает на Кокса поверх очков, следя за произведённым эффектом. - Представь себе - пятидесятые-шестидесятые, клубы, джаз, блюз, Бэйси, Паркер, Эллингтон, Дэвис… И тут появляется какая-то школьная группка, которая и играть-то толком не умеет. И эти шпендюки просто берут и перечёркивают всё, что было сделано до них. Причём не мастерством перечёркивают, не оригинальностью идей! Нет, эти говнюки просто начинают продвигать простенькие шлягеры с запоминающимися мотивчиками! И всё! Хана! Музыка умерла - родился шоу-бизнес!
- Чувак, ты передёргиваешь. Не они же изобрели простенькие шлягеры, - Кокс любит занимать позицию, противоположную точке зрения собеседника.
- Но они их продвинули! Они, суки, стали прикармливать журналюг, работать с общественным мнением. В общем, выехали на заказных статьях и слухах. А мы теперь расхлёбываем дерьмо, которое они тогда заварили. Их рецептик, не сомневайся.
- Да хватит вам тереть двадцатый раз об одном и том же, - вмешивается Челя. - Какая разница, кто виноват. Имеем то, что имеем. И поздно пить боржоми - давайте лучше пить водку. Наливай Шура, а то что-то много текста.
Шурик разливает по рюмкам водку, народ выпивает, покряхтывает, руки тянутся к закуске.
- Пепел, снова ты сёрбаешь! - Челя передёргивает плечами и страдальчески морщится. - Вечно у меня мурашки по спине бегают, когда с тобой киряю. Пей по-человечески, одним глотком. А ты цедишь - сёрб, сёрб, сёрб, сёрб! Брр-р-р! Извращенец, бля!
- А я не умею одним глотком, - улыбается Пепел.
- Учись! Садишься за стол с порядочными людьми - так веди себя культурно! У меня в голове судороги начинаются, когда я слышу, ты хлюпаешь и сёрбаешь!
- Хорошо, - покорно обещает Пепел, - обязательно научусь. Буду брать у тебя уроки. А ты лучше, голубь, расскажи, как Митрич с Шуриком учили какого-то пионера импровизировать. Хочу услышать от очевидца…
- О! - Челя радостно выпячивает грудь, - это классика!
- Давай, я сам расскажу, - порывается Митрич.
- Тихо! Засохни! Ты, во-первых, тогда уже был в такой кондиции, что можешь всего и не помнить! А во-вторых, у меня интересней получится!
Челя для пущего вдохновения наливает себе рюмку водки, залпом высаживает её, вкусно закусывает маринованной помидоркой и начинает рассказ:
- Короче, на прошлой неделе эти два обормота - Митрич и Шурик - заявились ко мне с литром водки. Типа негде её оприходовать, а у меня здесь тишь, благодать и мухи не кусают. Я их пустил, конечно - пусть посидят чуваки, жалко, что ли? Разложились они здесь на столике, а я собирался подключиться чуть позже - у меня здесь как раз записывался “Автомат Калашникова”. Ну, такая себе пионерская бандочка, ничего интересного. Короче, я сижу, работаю с пацанами, а эти троглодиты типа оттягиваются.
- Блядь, лучше бы мы сюда не приходили, - вставляет свои пять копеек Митрич. - Это можно окабанеть, когда во время кира такая хрень из-за дверей доносится. Чуваки - полные неликвиды. Я реально рак уха тогда заработал.
- Подожди, не перебивай, - досадливо кривится Челя. - В общем, не знаю, каким макаром, но присосался к ним гитараст этих “автоматов”. Чего-то он их там нагружал…

Это также интересно:

1. А. Голяк. “Ничего кроме настоящего”. Роман