А. Голяк. “Удовлетворение”. Роман

- Перестань, - Татьяна поморщилась. - Тебе не идёт быть клоуном. Ведь всё было хорошо - зачем становиться в позу и выпускать иголки. Ну какие вы лабухи? Что ты несёшь? Просто я в первый раз была в подобной компании. Непривычно, слегка непонятно… Но здорово, - улыбнулась она.
- Прости, - Пепел стушевался. Положил погасшую трубку на тумбочку возле кровати. - Я боялся, что тебе не понравится. Что может быть для тебя интересного в компании философствующих пьяниц, обросших всевозможными комплексами и ищущих спасения в собственной маргинальности?
- Во-о-о-он как ты это воспринимаешь, - улыбнулась Татьяна. - Зачем же тогда ты поволок меня туда, если был уверен, что ничего, кроме гадливости у меня это не вызовет?
- Да я и сам не знаю, - признался Пепел. Ты сегодня появилась так неожиданно, что я немного растерялся - был уверен, что мы больше не увидимся. И в голову не пришло ничего другого, как притащить тебя на посиделки после записи.
- Какой застенчивый философствующий пьяница, обросший всевозможными комплексами и ищущий спасения в собственной маргинальности. Застенчивый до такой степени, что его смущает внимание женщины. И по причине этой самой застенчивости он говорит даме грубости и таскает её в сомнительные компании, - Татьяна тихонько рассмеялась и поцеловала его в небритый подбородок.
- Ещё прибавь, что он поит даму водкой и грубо её домогается. Тогда портрет выйдет совсем уж мерзкий.
- А мне мама всегда запрещала ходить в гости к мерзавцам. И особенно - оставаться у них на ночь.
Они дурачились, перебрасываясь разноцветными мячиками фраз. Эта ночь принадлежала только им двоим - вместе с царапаньем ветвей по стёклам, вместе с редкими каплями воды из неплотно закрытого крана в кухне, вместе со скрипом продавленного дивана и запахом разлитого на полу кофе. Они оба знали, как просто заблудиться в собственном одиночестве. Они оба знали и ценили тепло, отдаваемое искренне, без остатка и надежды на что-либо. Ведь чем больше разочарований - тем меньше надежды. А разочарований у них обоих в жизни хватало. Поэтому сейчас им было важно вырвать у этой ночи всё, что было в ней спрятано. Тепло, наслаждение, смех… А завтра пусть будет завтра…
Татьяна целый день ждала его звонка. Занять себя работой не получилось и она, вопреки собственным правилам, сбежала из офиса домой. Весь день она провела, наблюдая за стрелками часов и положив рядом телефон. Глупые самокопания - занятие, конечно, бессмысленное, но ни на что другое её попросту не хватило.
День был потрачен всё-таки не впустую. Татьяна заняла его тем, что сумела доказать себе пятьюдесятью различными способами, что такой дуры, как она, свет ещё не видывал и что нужно поскорее завязывать со всей этой глупой историей. В момент логического обоснования этой ценной мысли пятьдесят первым способом позвонил сам виновник логического штурма и пригласил на дружеские посиделки в студии. Моментально забыв обо всех своих благих намерениях, Татьяна бросилась вызывать такси.
“Ирокезы” сделали вид, что их абсолютно ничто не удивляет. Видали, мол, и не такое. Только эта журналистка со странным именем Пэм, или это прозвище у неё такое - нужно будет спросить - смерила Татьяну изучающим взглядом, хищно прищурив раскосые глаза. На столе в “предбаннике” была накрыта скромная “поляна”1. Татьяна умилилась про себя, увидев афиши, аккуратно расстеленные вместо скатерти, а на них бутылки с водкой, колбаску, пакеты с соком и бутерброды.
После церемонии взаимных представлений налили по первой и выпили за знакомство. Чиллаут моментально предложил повторить под тем предлогом, что не вовремя выпитая вторая - это зря потерянная первая. За второй последовала третья, после чего народ закурил, и Шурик с Челей моментально сцепились в жесточайшем споре о преимуществах различных гитарных процессоров. Тема эта, видимо, была для них очень животрепещущей, поскольку они совершенно забыли, где находятся, и на весь вечер попросту выпали из общей компании. Они рисковали уйти домой трезвыми, но сердобольный виолончелист Вася заботливо наливал им в нужные моменты и усердно дёргал за рукава, напоминая, что пора выпить.
Как Татьяна узнала позже, сам Вася ломался после первых же ста граммов водки. По этой простой причине он не пил. Но, поскольку дико любил застолья, то почитал своей прямой обязанностью следить за тем, чтобы у других участников праздник удался.
Татьяна прислушалась - Пэм рассказывала о своей поездке в тур вместе с одной известной группой.
- Короче, заходим мы с Петечкой в номер, а там Макс с какой-то чувихой кофе пьёт. Сигарету так интеллигентно двумя пальчиками держит и вещает что-то сугубо интеллектуальное и завёрнутое на всю башку. А тёлка сидит, выкатив шары по восемь копеек, и внимает. Серьёзно так внимает, не дыша. А Макса несёт на полную. Ну, всё, - думаю, - сегодня тема ебли будет стопудово раскрыта. Причём, полностью. Без запятых.
- Да, Макс - известный спец по возвышенной ебле, - поддакнул Чиллаут. - Он этих лохушек-интеллектуалок пачками на конец сажает. А сначала - чашечка с кофе, сигаретка двумя пальчиками и лапша о мистических вибрациях и о непознанном в музыке… Синапсы-хуяпсы…
- Так вот, - продолжала Пэм, - сидят они, воркуют себе тихонько. А Петечка остановился у Макса за спиной, слушает, прикрыв глаза, и улыбается. Иногда от удовольствия даже рукой дирижирует. Чувиха пошевелилась, ногу на ногу положила. Тут Петечка подскакивает к ней, схватил её за шиворот, тряхнул… Да как заорёт ей прямо в рожу: “Слушай, блядь, что гуру говорит!” Девица просто сигаретой подавилась от неожиданности.
Вся компания дружно захохотала. Экзальтированных девиц, посвятивших себя самопознанию, здесь, видимо, не любили. Чиллаут от удовольствия тряс головой и стучал стаканом по столу - наверное, в знак солидарности с действиями неизвестного Татьяне Петечки. Пепел улыбался и посматривал на Татьяну. Вася толкал в бок Шурика, стремясь привлечь его внимание к интересному разговору. Но тот отмахивался и рисовал Челе на краешке афиши какую-то электронную схему.
- Тут Макс эдак с достоинством поднимается из-за стола и пытается увести тёлку от греха подальше.
- Ясен пень, - засмеялся Пепел, - при таких раскладах тема ебли может и не раскрыться. А Макс осечек не любит - он же как кролик. Чувихи - это его всё.
Пэм кивнула головой, затянулась сигаретой и продолжила:

Это также интересно:

1. А. Голяк. “Ничего кроме настоящего”. Роман