Г - Д

Древнееврейская литература

ДРЕВНЕЕВРЕЙСКАЯ ЛИТЕРАТУРА.
I. ДРЕВНЕЙШАЯ — см. "Библия".
II. ДРЕВНЯЯ — обнимает последние пять веков до и первые пять веков после начала христианского летосчисления. В начале и середине этого периода завершается работа по редактированию книг Библии, а под конец его — фиксируются записи Мишны [II в. христ. эры] и Гемары (Талмуд иерусалимский в конце IV, вавилонский — в конце V в. христ. эры). До III в. христ. эры центром побиблейской культуры является Палестина, хотя ее основные элементы складываются уже в Персии ("Вавилоне").
Начало рассматриваемого периода протекает под знаком борьбы с маздеизмом (дуалистической религиозной системой Ирана). Отражение этой борьбы мы находим уже в Библии (у Исайи II), а позже — в Мишне и Талмуде; той же борьбе с парсизмом мы обязаны одним из наиболее значительных апокрифов — книгой Товии (конец III в. до христ. эры, сохранилась только в греческом переводе), к-рая по своим художественным достоинствам, по цельности и стройности своей архитектоники превосходит библейские повести и идиллии (Эсфирь, Руфь, Иона).
Ценнейшей из апокрифических книг (если не считать I книги Маккавеев) является книга Иисуса сына Сирахова; по своему содержанию она приближается к так наз. "Притчам Соломона", вошедшим в Библию, а по языку — это один из древнейших образцов библейской Д. е. л. Другие апокрифы сохранились только в греческом (и, отчасти, в сирийском) переводе, и почти все носят явственные следы позднейшей греческой культуры. Первоначальные следы влияния эллинизма встречаются еще в Библии: в "Песне песней" и в "Екклезиасте". В последней книге видно знакомство с греческим яз. и с греческой философией, а яз. ее является как бы переходом к яз. Мишны. Последняя возникает из записей правовых норм, складывавшихся в течение 6—7 столетий: крайнее обострение и усложнение общественных отношений, в связи с ростом имущественного неравенства и междуплеменными конфликтами, вызывают и в Палестине и в Персии усиленное развитие права. Иегуда га-Наси [135—219 христ. эры] собирает эти записи и данные "устной традиции" в "6 сборников Мишны" (впрочем, вставки в текст Мишны делаются и после Иегуды га-Наси, вероятно до конца III в.). В Мишне прежде всего обращает на себя внимание ее яз.: древнееврейская основа обрастает новыми формами, четкий и ясный слог приближается к складу сирийско-арамейской речи, заметна также примесь иноязычных слов (греческих, латинских).
Огромный материал, накапливающийся при разработке и толковании Мишны, начинает собирать при Ездигерде II Рав-Аши [352—427], но труд этот заканчивается лишь под самый конец V в. Равиной и сыном Аши (Мар-бар-рав-Аши). Эта исключительная энциклопедия, получившая название "Вавилонского талмуда", содержит и богатый лит-ый, культурно-исторический и собственно-исторический материал — особенно по истории борьбы социальных групп и партий в начале христ. эры. В "Агаде" (см.) Мишны, ее "Дополнении" ("Тосефты") и Талмуде рассеяно многое из художественного творчества данной эпохи.
III. ЛИТ-PA СРЕДНЕВЕКОВЬЯ [V—XV ВВ.]. — В начале этого периода центром культурного творчества еврейства является обширная область, входящая в состав Персидской монархии и получившая в еврейской письменности название Вавилонии. Область эта примыкает к древним великим торговым путям; еврейское население, сосредоточенное гл. обр. в центральной части, в долинах рек Тигра и Евфрата, — земледельческое и ремесленное. Язык его — разные наречия восточно-арамейского диалекта; в то же время еврейское население Палестины говорило на разных наречиях западно-арамейского диалекта, который иногда в еврейской письменности называется "сурсийским". На первом из этих диалектов остались литературные памятники в виде арамейских частей "Вавилонского талмуда" и "респонсов гаонов", на втором из них до нас дошли переводы Библии — Таргумы и арамейские части "Палестинского талмуда" (ср. "Арамейские языки и литература"). О народной словесности "вавилонского" еврейства мы знаем очень мало; известны лишь истоки его лит-ры — это книжное наследие, полученное еще из Палестины.
В общем организация и культурный облик средневекового еврейства складываются именно в "Вавилонии". Европейское еврейство в средние века благодаря его связи с Востоком сохраняет и древнееврейско-ара-мейский язык как язык своей письменности и самую талмудическую (раввинскую) письменность, как непосредственно связанную с бытом и общинными судебными и фискальными органами, хотя особые условия европейских стран значительно видоизменяют внутренний строй жизни еврейского населения и накладывают свой отпечаток и на развивающуюся в каждой из них Д. е. л.
До появления на политической арене арабов авторитет центров умственной жизни "вавилонского" еврейства (Суры и Пумбадиты) непоколебим. Извне проникают разные наслоения персидской культуры, а местами ощущаются греко-христианские веяния. Распространение арабского владычества в областях, ранее входивших в состав Персидской и Восточно-римской империй, в первое время усиливает воздействие "Вавилонии" на все еврейское население христианского Востока и Сев. Африки, а покорение арабами Испании [в начале VIII в.] подчиняет этому воздействию и Южную Европу (правда, вскоре центробежные тенденции, обнаружившиеся в халифате, сказываются и в еврействе: старые руководящие центры "Вавилонии" все более и более теряют свое значение, гегемония в пределах Востока переходит к Сев. Африке, а в Европе — к Испании). Развитие арабской государственности и культуры на основе овладения торговлей на Средиземном море, в к-рой евреи играют видную роль, дает могучий толчок развитию Д. е. л. и в значительной мере определяет и характер и направление этого развития. Вплоть до XIV в. Д. е. л. развивается под непосредственным влиянием литературы арабской, и характер ее в каждой стране определяется степенью и близостью этого влияния. Нагляднее всего эта зависимость может быть прослежена на Востоке и в Испании; переработки и переводы с арабского составляют ядро Д. е. л. в Провансе, а еврейская письменность Сев. Франции и Германии, лишенная непосредственного соприкосновения с могучим умственным движением в Европе, является весьма бледным отражением "вавилонского" творчества до основания халифата.
Единственная область, в к-рой заметно обратное влияние — Д. е. л. на арабскую, — это "Halacha". Автономная организация внутренней жизни стимулирует развитие в еврействе правовых построений, литературным выражением к-рых и является Талмуд (вставки в его текст делались до первой половины VII в. включительно). Его многочисленные комментарии и, наконец, респонсы — ответы на запросы о случаях, не предусмотренных существующими нормами (сборники респонсов последних руководителей Сурской и Пумбадитской академий — "гаонов" — "Teschubotn ha-Geonim" — представляют исключительный культурно-исторический интерес, т. к. отражают жизнь и быт средневекового еврейства на протяжении VII—XI вв.). "Halacha" развивалась формально в связи с правовыми догмами Библии; в связи с повествовательными произведениями Библии и библейской поэзией разрослась так наз. "Агада" (см.) — область поэтического вымысла, сказаний и легенд. "Галаха", испытав сильное влияние римского права, получила свое дальнейшее самостоятельное развитие в персидской "Вавилонии", а перенесенная затем на европейскую почву, она все более разрасталась в ширину и теряла в глубине. "Агада" развивается из проповеди, и на всем протяжении своего развития она остается, как и сама проповедь, областью вольного, не стесняемого, но и не регламентируемого традицией творчества. Ее первоначальные формы — притча, басня — близко смыкаются с народной словесностью, и в нее проникает множество странствующих сказаний и повестей мировой литературы, главным образом индийской, затем арабской и персидской, а впоследствии — и из словесности европейских народов. Агадический элемент имеется уже в самом Талмуде и в древнейших чисто галахических произведениях, как "Safro", "Sifri" и "Mechilta", но, так сказать, в чистом виде "Агада" дана в сборниках "Medrasch", по форме являющихся комментариями к Библии. Важнейшие "Medrasch’и" созданы между VII и XII вв., но они сохранили и более древний материал. Своеобразное место занимают непосредственные переводы Библии — Targum’ы; по тенденции своей они строго согласованы с традицией, с данными Галахи (в особенности канонизованный Targum Onkelos), но помимо буквального перевода они дают и агадический материал. От Targum’ов ведут свое происхождение комментарии ("Peruschim"), а развитием последних являются глоссы ("Tosfoth"). Комментаторская лит-pa разрослась в средние века, особенно в Германии и Сев. Франции. Классический комментарий Соломона Ицхаки (Раши, 1040—1105) к Библии и Талмуду приобрел исключительную популярность во всех странах; его рассматривали до XIX века как единственный канонизованный комментарий. Комментарий Раши к Библии — первое еврейское печатное произведение; он влиял на всех последующих еврейских интерпретаторов и переводчиков Библии (а косвенно и на перевод Лютера).
Собственно философской Д. е. л. до средних веков мы не знаем; центр тяжести библейских книг Иова и Екклезиаста — исключительно в этике; Талмуд ограничивается опасливым предостережением от умствований и увлечений "греческой мудростью". Творцы Мишны и Талмуда, правоведы по преимуществу, интересуются только правилами ("Midoth") формальной логики, необходимыми для умелой интерпретации норм и ведения состязательного процесса. Лишь в средние века появляются зачатки философской лит-ры, в виде так наз. "тайного учения", гностики (поводом для нее является космогония первых глав кн. Бытия и "Видение" I гл. кн. Иезекииля). Первый известный нам крупный памятник этой лит-ры — "Sefer Jezirah" (Книга творения) — появляется, как полагают, еще в VIII в., но "тайное учение" долгое время остается уделом немногих, и место в еврейской письменности оно завоевывает себе лишь после того, как слабые веяния христианской гностики сменяются длительным влиянием арабской философии, через посредство к-рой средневековое еврейство знакомится с Платоном и Аристотелем.
В XIII и последующих веках древнее "тайное учение", одновременно углубленное и вульгаризированное, обогащенное слишком 300-летним опытом еврейской и арабской философской мысли, но в еще большей степени уснащенное магией и хиромантией, воскресает в виде Каббалы; выступая реакцией против рационалистической философии, эта смесь из христианской гностики, неоплатонизма и неопифагореизма, воплощенная в книге "Зогар", приобретает популярность, далеко выходящую за пределы еврейства.
Первым выдающимся писателем в области древнееврейской философии можно считать Саадию Гаона [892—942], перенесшего в нее арабский калам, но и Саадия и другие еврейские мыслители, в том числе Маймонид [1135—1204] и Иегуда Галеви (см.), до XII в. писали гл. обр. по-арабски, и их произведения только переводились на древнееврейский язык. Из видных авторов, писавших по-древнееврейски, можно назвать Леви-бен-Гершона (Ралбаг, 1288—1344) и Иосифа Альбо [в XV в,]: "Milchamoth Adonai" первого отмечается как серьезная оригинальная работа в области собственно философии, а "Ikarim" второго — как попытка систематизации еврейской догматики.
Изучение древнееврейского яз. начинается, конечно, задолго до образования арабской государственности (начало так наз. Masorah, т. е. работа по установлению официального текста Библии, относится еще к V в.), но оформляется лишь после того, как арабский язык становится господствующим на всем протяжении от Персидского залива до Красного моря. И в грамматике и в стихосложении учителями евреев выступают арабы, и лишь под конец рассматриваемого периода в Италии и Провансе древнееврейская поэзия проникается местными мотивами и приобретает подлинный местный колорит. К какому времени относится начало влияния арабов на Д. е. л., вряд ли можно установить (согласно одной гипотезе даже "Книга Иова" — арабского происхождения), но в средние века это влияние было исключительно благотворно.
Ранняя поэзия восточного (внепалестинского) еврейства мало известна. "Вавилония" знает уже литургических поэтов. У Иосе-бен-Иосе мы находим акростих, Янай вводит рифму, Элиэзер га-Калир [начало IX века] из-за рифмы искажает даже самый яз. (недаром "Oz Kojzez" га-Калира и поныне является нарицательным именем тяжеловесного яз.), но поэзия, в точном смысле слова, появляется на древнееврейском яз. лишь после того, как грамматик Дунаш-бен-Лабрат из Феца [в X веке] вводит арабский стихотворный размер.
Золотым веком древнееврейской поэзии является эпоха владычества арабов в Испании. Стих Самуила га-Нагида [993—1055] еще слаб, но уже в философских стихотворениях Соломона Ибн-Габирола (Авицеброна, 1021—1070), в творчестве Авраама Ибн-Эзры [1093—1167], в интимной лирике Моисея Ибн-Эзры [р. около 1070], а в особенности у Иегуды Галеви (см.) он приобретает исключительную силу.
Ряд крупных поэтов Испании замыкает Иегуда аль-Харизи. Его "Machberoth Itiel" не лишены культурно-исторического интереса, но более всего известно его произведение "Tachkemoni", написанное легкой рифмованной прозой в форме арабской драматической повести — макам.
Конец XII и начало XIII в. ознаменованы появлением сатирической повести. Из представителей этого жанра можно отметить: Иосифа Ибн-Сабора (его "Sefer Schaa-schuim" пользовался в свое время успехом), Иегуду Саббатаи ("Minchath Jehudah Sone ha-Naschim" — "Повесть о женофобстве" — и "Milchemeth ha-Chachmah weha-Oscher" — "Борьба Мудрости и Богатства"), Иедайя га-Пенини — автора философско-поэтического произведения "Bchinath Olam" — выступившего против "Повести о женофобстве" написанным в том же духе "Ohew Naschim" (Женофилом). К этому жанру примыкают и сатиры поэта Калонимоса бен-Калонимоса ("Igereth Baale-Chajim" — сюжет заимствован из арабской литературы; "Masecheth Purim" — остроумная пародия на Талмуд — и др.). Сатирой по преимуществу пользуется и известнейший из еврейских поэтов Италии Имануил Римский, в поэзии к-рого как бы слились художественные достоинства арабского Востока и христианской Италии. Сонеты Иммануила Римского с перемежающимися рифмами принадлежат к лучшим произведениям его времени. В XV веке Моисей из Риэте [1388—1430] дал в своем "Mikdasch meat" интересную литературную хронику, написанную терцинами.
В Южной Франции Д. е. л. — литература научных переводов (в особенности весьма ценны переводы и работа над созданием научного языка в древнееврейской письменности семьи Ибн-Тиббон в XII—XIII вв.) и языковедческих сочинений. В отношении поэзии древнееврейская литература там примыкает к литературе Испании.
В Северной Франции и Германии разрабатывались гл. обр. Halacha (Peruschim, Tosphoth, респонсы) и дидактическая лит-ра, из к-рой выделяется написанный в XIII в. "Sefer Chasidim" Иуды из Регенсбурга. Светская лит-pa (рыцарские песни, повести, роман) возникает у евреев Германии [в XIII—XVI в.] уже на разговорно-еврейском языке. (Jüdisch-Deutsch, Jidisch).
В Италии в X в. появилась и древнееврейская переделка книги Иосифа Флавия, полная легендарного материала, под названием "Josiphon".
От средневековья дошли до нас книги путешественников: "Книга Элдада га-Дани" [конец IX в.], "Путешествие Вениамина из Туделы" [1166—1173], "Кругосветное путешествие" ("Sibub") рабби Петахья из Регенсбурга [1170—1180].
IV. ПЕРИОД ДЛИТЕЛЬНОГО УПАДКА [XVI—XVIII вв.] — наступает в связи с изгнанием евреев из Испании [1492 и Португалии [1497].
Древнееврейская поэзия вплоть до XIX в. ни разу не поднимается до уровня еврейско-испанской. Светская поэзия развивается в Италии, а отчасти в Голландии и на Востоке, но она везде весьма легковесна. Крупнейшим поэтом среди сефардских выходцев Востока является Израиль Наджара [XVI в.]; многие из его гимнов вошли в литургию, в собрание субботних застольных песен ("Zmiroth"; среди последних весьма популярен написанный на древнееврейско-арамейском яз. и распеваемый на несколько ладов "Jah Ribon Olam"). В своих звучных стихах он разрабатывает ходкие — зачастую и нееврейские — мотивы. На творчестве древнееврейских поэтов Италии все более и более сказывается влияние итальянской изящной лит-ры. В XVII в. появляются первые опыты драмы: "Jessod Olam" и "Tofteh Aruch" Моисея Закуто [1625—1697], — последняя написана в 5-строчных строфах и разрабатывает мотивы из Данте, — и 3-актная аллегорическая драма Исаака Пенсо "Assire ha-Tikwah" — первая из напечатанных на древнееврейском яз. драм. В 4-актной идиллической драме "Migdal Oz" М. Х. Луцатто [1707—1747] (см.) и в его же аллегорической "La-Jescharim Tehilah" видно большое мастерство яз.; религиозные настроения и склонность к мистицизму роднят М. Луцатто с его веком, но по своему стилю он принадлежит уже новой литературе.
Сефардские изгнанники на Востоке культивируют гл. обр. Галаху и Каббалу. В области первой кодекс Иосифа Kapo, "Schulchan Aruch" [1550], еще при жизни автора становится исключительно популярным во всех странах с более или менее значительным еврейским населением. Из многочисленных же сочинений XVI—XVII вв. по Каббале нет ни одного, к-рое могло бы хоть в какой-либо мере сравниться с "Зогаром" и др. произведениями XIII в.
В XVI в. заслуживают быть отмеченными исторические сочинения: "Schewet Jehudah" Иуды, Соломона и Иосифа Ибн-Верга [1554], хроника А. Закуты "Sefer Juchasin", летопись Давида Ганса "Zemach Dawid" и первая критическая работа по философии еврейской истории "Meor Enajim" Азарии де-Росси [1504—1578]. Первая крупная библиографическая работа по Д. е. л. относится к XVII в. ("Sifte Jeschenim" Саббатая Басса, 1680), а крупнейший био-библиографический словарь — к XVIII веку ("Sehem hagedolim" Азулаи).
V. НОВАЯ ЛИТ-РА возникает в XVIII в. в Италии, где имеется некоторая традиция светской древнееврейской письменности. С общеевропейской литературой она смыкается прежде всего в области стихосложения. В произведениях Франко Мендеса [1709—1792] сказывается уже новейшее литературное направление — классицизм ("Gmul Athaljah" Франко Мендеса — перевод "Аталии" Расина).
Классицизм в новейшей Д. е. л. ориентируется не на древнюю греко-римскую письменность, а на древнейшую гебраистскую литературу, гл. обр. на Библию (см.), и является направлением реакционным как с точки зрения тематики, — поскольку приковывает читателя к древности, а самую древность изображает, исходя из примитивно-рационалистических представлений о ней, — так и с точки зрения формы, ибо игнорирует формальные достижения средневековой древнееврейской поэзии и прозы.
В германских и славянских странах переход к светской лит-ре совершается значительно труднее и медленнее. В связи с оживлением торговых связей между сев.-зап. окраиной России и Германией, в "Литве" (Белоруссия, Жмудь, Прибалтика) возникает светская Д. е. л., главным образом научная. В центре ее — вопросы естествознания. Типичным произведением той эпохи является энциклопедическая книга "Sefer ha Brith" [1797] П. Гуревича. Влияние этой лит-ры невелико, оно охватывает лишь верхушки тогдашней еврейской интеллигенции.
Сильнейший толчок развитию Д. е. л. дает Гаскала ("Haskalah" — "Просвещение") — просветительное движение, зародившееся в Зап. Европе (гл. обр. в Германии) в конце XVIII века и проникшее в Вост. Европу в начале XIX в. Это движение длилось здесь до 70—80-х годов. Движение это отразило стремление еврейской буржуазии примкнуть к общему капиталистическому "прогрессу", вклиниться в состав коренной буржуазии в целях общей эксплоатации "отечества". Гаскала — еврейский либерализм, прогрессивное движение еврейской буржуазии в период ее расцвета. Подобно тому как общественное и политическое самоопределение буржуазии вообще сопровождается переоценкой феодальных идеологических ценностей, так и политическое самоопределение еврейской буржуазии требует пересмотра идейного багажа еврейского средневековья. Гаскала энциклопедична, универсальна; ее деятели (так наз. "Маскилим") отличаются разносторонностью умственных интересов, разнообразием знаний, исповедуют, как и большинство мыслителей периода буржуазных революций в Европе, рационализм.
В Зап. Европе, при общей малочисленности еврейского населения и преобладании в нем зажиточных элементов, Гаскала была умственным течением лишь маленькой интеллигентской верхушки еврейской буржуазии. В классической стране зап.-европейской Гаскалы, в Германии, переход от еврейского яз. к яз. государственному совершается быстро. Вождем германской Гаскалы считается Моисей Мендельсон (мендельсоновский перевод Библии на немецкий яз. в 70-х гг. XVIII в. был событием в истории еврейского просвещения). Мендельсон — воплощение умеренности, оппортунизма, эклектизма.
Политический идеал Гаскалы — просвещенный абсолютизм. Программой-манифестом Гаскалы является "Diwre schalom weemeth" посредственного поэта Н. Виссели. В ней даны основные положения просветительного движения еврейской буржуазии: модернизация, приобщение к государственному яз., европейской науке и культуре, нормализация быта и воспитания. Просветители Германии издают [1784—1811, с перерывами] сборники "Ha-Measef", вокруг к-рых группируются лучшие еврейские литературные силы того времени. Художественная лит-ра в "Ha-Measef" весьма малоценна, а научная устарела, но эти сборники — интереснейший исторический памятник умственного и политического движения еврейской буржуазии в эпоху ее самоопределения.
В Галиции Гаскала развивается своеобразным путем. Крайняя бедность и отсталость еврейского населения, количественная слабость еврейской буржуазии и то обстоятельство, что государственный яз. (немецкий) не был яз. местного населения (польского и украинского), — все это ослабляет Гаскалу и превращает ее из общего Kultur-Kampf’а в длительную борьбу в самых верхних этажах надстройки. Галицийские просветители выдвигают из своей среды мыслителя-гегелианца Н. Крохмаля (см.), "More Nebuche ha-Zman" которого является крупнейшим и глубочайшим произведением этого периода. Им же Д. е. л. обязана и сатирическими произведениями. "Megaleh Tmirin" Иосифа Перля и "Ha-Zofeh le-Beth Israel" И. Эртера — классические произведения этого жанра на древнееврейском языке. Веру отсталой хасидской толпы в чудесное и таинственное Перль высмеивает, мастерски имитируя язык самих хасидских писаний.
В Россию влияние западных или, как их здесь называли, "берлинских" просветителей проникает еще в XVIII в., но размах движения при наличии многочисленной отсталой еврейской бедноты суживается, подобно тому как суживается и политическая борьба еврейской буржуазии; заметным оно становится лишь в XIX в., по мере укрепления и развития еврейской буржуазии и буржуазной интеллигенции России. Крупная еврейская буржуазия и буржуазная интеллигенция — настоящая социальная база Гаскалы, хотя в развитии своем движение охватывает и выходцев из низов. "Маскилим" поддерживают политику Александра I, Николая I и Александра II по отношению к еврейскому населению, совершенно не понимая подлинных мотивов "просветительных" мероприятий царского правительства. И. Б. Левинзон — "Российский Мендельсон" — проповедует программу Гаскалы с исключительной страстностью, включая в нее и лозунг перехода к производительному труду, в частности к земледелию, но и он не мыслит себе осуществления своих чаяний иначе, как при помощи царского правительства. В специфических условиях России видоизменяется развитие Гаскалы: 1. Модернизация и вклинивание еврейской буржуазии в состав коренной буржуазии происходит с трудом ввиду феодально-крепостного строя России. 2. Просветительное движение еврейской буржуазии развертывается в России в то время, когда в стране, наряду с либерализмом, уже дают себя чувствовать более крайние течения ("нигилизм", затем народничество).
Берлинское просвещение проникает вместе с немецким яз., с Клопштоком, с идеализмом Фридр. Шиллера и др. Д. е. л. художественная наводняется стихотворчеством, выспренней риторикой; в ней господствует сентиментализм. Сентиментальной является и лирика Лебенсона-отца ("Adam ha-Kohen") и проза М. А. Гинзбурга. В лирических стихах Лебенсона-сына, в исторических романах А. Мапу — "Ahawath Zion" и "Aschmath Schomron" — сентиментализм уступает место романтизму.
Собственно российская Гаскала начинает сказываться в Д. е. л. лишь с 50-х и 60-х гг. Влияние немецкой и еврейско-германской лит-ры идет на убыль, усиливается влияние русской лит-ры, в частности русских критиков. "Просветители" обзаводятся еженедельниками ("Ha-Magid", "Ha-Meliz", "Ha-Karmel"), в к-рых ведут отчаянную борьбу с темными сторонами еврейского быта. Романы А. Мапу — "Хамелеон" (Ajit Zowua) — и С. Я. Абрамовича (см. "Менделе Мойхер-Сфорим") — "Отцы и дети", — публицистическая деятельность М. Л. Лилиенблюма, поэмы И. Л. Гордона, крупнейшего поэта периода Гаскалы, преследуют одну и ту же цель — борьбу с отсталостью масс, с отсталым бытовым укладом жизни, с нелепыми предрассудками.
В Д. е. л. России 60-х гг. — боевой задор, явственный отклик русской лит-ры того времени (идеалом поэта для И. Л. Гордона является Некрасов, а М. Л. Лилиенблюма вдохновляет Писарев). По своей политической ориентации многие представители Д. е. л. умереннее даже российского либерализма, хотя все же восприимчивы к новым веяниям русской лит-ры: еврейский капитал, привлекаемый к участию в общем развитии российского капитализма, при некоторой "терпимости" правительства Александра II к еврейскому населению, питает тягу к "прогрессу".
Расслоение в среде еврейской интеллигенции приводит к тому, что собственно буржуазная ее прослойка (Оршанский, Маргулиес и мн. др.) связывается с русской культурой; Kultur-Kampf в еврейской среде продолжают вести представители мелкого мещанства и духовенства. В Д. е. л. тон задают именно выходцы из мелкой буржуазии, но они обнаруживают полную идейную беспомощность. И. Л. Гордон провозглашает свою знаменитую формулу "будь человеком на улице и евреем дома", требуя этим принятия европейской (в частности российской) культуры при сохранении преемственности и связи с еврейским прошлым. В области лит-ры формула эта оказывается несостоятельной уже в 60-х гг. Еще не осознано то обстоятельство, что при специфических условиях еврейской жизни в России еврейская буржуазия не может не ассоциировать выход в "люди" с разрывом с "евреем", но уже остро чувствуется, что Д. е. л. — наглядный символ преемственности еврейской докапиталистической культуры — явно не может удовлетворить "человека" эпохи Александра II.
В 1860 Менделе в "Mischpat Schalom" осуждает Д. е. л. до 60-х гг., ее оторванность от жизни, бедность ее тем, убогость и подражательный характер ее форм. В том же духе пишет А. Паперна. Крайнее крыло "маскилим" (А. Ковнер, О. Лернер) под влиянием Писарева подвергает уничтожающей критике всю Д. е. л. XIX в.
В 70-х годах, по мере проникновения в среду еврейской интеллигенции народнической агитации, социалистические идеи находят отражение и в Д. е. поэзии.: поэмы И. Иегалеля (Левина) "Kischron ha-Maaseh", стихотворения И. Каминера по своей идейной насыщенности и социальной целеустремленности — исключительное явление в Д. е. л. А. Либерман, Л. Цукерман, М. Винчевский группируются вокруг социалистического журнала "Ha-Emeth", а по закрытии и этого журнала — в "Asephath Chachomim" Родкинсона.
Еврейская буржуазная журналистика встречает крайне враждебно и "Ha-Emeth" и статьи Либермана и его товарищей. Такое отношение к немногим представителям соц. идей в Д. е. л. еще больше усиливается в 80-х гг. в связи с погромной политикой царизма и русской буржуазии.
К концу 70-х гг. в Д. е. л. назревает кризис: переход еврейской буржуазии к государственному языку — уже совершившийся факт, и среди радикальных выходцев из мелкой буржуазии уже возникают сомнения в самой целесообразности древнееврейской литературы (Ковнер); Гордон грустно вопрошает: "Для кого я тружусь?" В 80-х и 90-х годах, при Александре III и Николае II, еврейская буржуазия остается на тех же патриотических позициях, но либерализм и радикализм еврейского мещанства исчезают без остатка. Для еврейской буржуазии попрежнему остается излишней вторая часть указанной формулы Гордона, а мелкой буржуазии не под силу ее первая часть: царизм лишил еврея возможности выйти в "люди". По мере того как усиливается и растет антисемитизм в среде царского правительства и российской буржуазии, еврейская мелкая буржуазия проникается националистическими настроениями, и Д. е. л., базой к-рой с 80-х гг. становится мещанство, вся пропитывается национализмом, становится палестинофильской, а с конца 90-х гг. — сионистической.
Глашатаем национализма является П. Смоленский [1842—1885] в своем романе "Nekam Brith" и в ряде статей в журнале "На-Schachar". На путь национализма переходят М. Лилиенблюм, И. Л. Гордон, Иегалель (Левин) и многие из тех, кто в свое время отстаивал "прогресс" в духе воззрений русских шести- и семидесятников.
Начало 80-х гг. выдвигает посредственных поэтов — М. Долицкого, М. Инбера [1856—1909] — автора сионистского гимна "Ha-Tikwah".
В конце 90-х гг. выдвигаются реалисты: новеллист Бен-Авигдор (Шалкович) и романист Гольдин. Тенденции реалистического изображения еврейского быта продолжает в XX в. Бершадский.
Менделе с конца XIX в. пишет больше на еврейском яз., но те же мотивы (см. "Менделе Мойхер-Сфорим"), которые побудили его писать на яз. еврейской массы, побуждают его и к реформе древнееврейского яз. Яз. древнееврейских произведений Менделе впоследствии становится образцом для всех древнееврейских прозаиков: своеобразная комбинация древнееврейского и арамейского языка приобретает некоторое подобие ритма живой речи.
Д. Фришман в своих "Письмах о лит-ре" высмеивает убожество Д. е. л. и призывает ее следовать за "Европой" (т. е. за немецкой литературой). От Фришмана ведут свое начало эстеты, ценящие в Д. е. л. гл. обр. язык, форму. Эстетство и культура формы в Д. е. л. XX в. — одно из наиболее резких проявлений отрыва Д. е. л. от действительности. Эстетствующая поэзия достигла крайнего развития в XX в. в творчестве С. Черниховского, З. Шнеура и др.
Антисемитизм, усиливая реакцию в еврейской среде, суживает кругозор еврейской мещанской интеллигенции, сюжеты и мотивы Д. е. л. Но параллельно с ростом антисемитизма, как крайней формы групповой ("национальной") конкуренции, идет также рост капитализма; последний, проникая в еврейскую среду, разлагает старый еврейский быт и деформирует тем самым базу Д. е. л. — бытовой уклад еврейского мещанства. Еврейская интеллигенция не может не подвергаться воздействию нового хозяйственного строя, но новая жизнь ее пугает, ибо она несет с собой гибель докапиталистической еврейской культуры и самого мещанства. Порождением этих настроений надрыва и мучительного надлома ("Kera scheba-Lew"), "вечного" конфликта между "человеком", приемлющим капитализм и современную культуру, и "евреем", не могущим расстаться с обреченным на смерть бытовым укладом эпохи, является поэзия Файерберга (важнейшее из его произведений "Leon?" — "Куда?"), М. Бердичевского (см.), и Бреннера (см.).
Произведения И. Л. Переца (см.) 90-х гг. (позже он писал гл. обр. по-еврейски) по своей тематике продолжают Гаскалу, но в трактовке тем сказывается сильное влияние русского народничества. Древнееврейские писания Переца в Д. е. л. конца XIX в. стоят особняком, но и он отдал дань национализму ("Manginoth ha-Sman" и др.).
Конец XIX и начало XX в. — период расцвета литературной деятельности Ахад Гаама, Х. Н. Бялика (см.) и вообще новой гебраистской литературы. Талантливый публицист, хотя и с ограниченным философским кругозором (его сведения шли не дальше английских позитивистов), приверженец умеренно-правых политических воззрений, Ахад Гаам однако имел огромнейшее влияние на всю еврейскую интеллигенцию. Он игнорирует материальную нужду и нищету еврейских масс; его занимает гл. обр. проблема "еврейского стиля" и "самобытного" еврейского культурного творчества. "Духовный сионизм" Ахад Гаама рекомендует создание в Палестине "духовного центра", как общего "центра подражания" для еврейской интеллигенции, но отказывается от разрешения вопроса о социально-экономическом положении еврейских масс. Трибуной его в 1896—1902 был редактировавшийся им журнал "Haschiloach". Его "Al Poroschath Drochim" — крайнее выражение политической "мудрости" еврейской средней буржуазии, консервирования "самобытного" "духа юдаизма".
Х. Н. Бялик (см.) — ученик Ахад Гаама. Недюжинный дар поэта, новеллиста, критика, исключительное мастерство яз., — все это он отдал на службу национализму.
В связи с распространением сионистских иллюзий в широких кругах еврейской мелкой буржуазии растет культ древнееврейского языка, возникают специальные курсы и кружки для его изучения, "образцовые хедера", богатая учебная и детская литература. Литературному оживлению способствуют в немалой степени издательства "Тушия" и "Ахиасаф".
Еще в 1904—1905 на древнееврейском яз. выходит 4 ежедневных газеты ("На-Meliz", "Ha-Zefirah", "Ha-Zofeh", "Ha-Sman"), но с 1906 начинается быстрое увядание Д. е. л. Накануне войны 1914—1918 гг. Д. е. л. уже явно хиреет.
VI. НОВЕЙШАЯ (ПОСЛЕВОЕННАЯ) ЛИТ-РА в настоящее время имеет своей базой почти одну Палестину. Вся она — под знаком сионизма, еврейского фашизма. Тиражи книг и газет на древнееврейском яз. ничтожны. На всех этих писаниях лежит печать посредственности. Многие из беллетристов и поэтов пишут одновременно и на еврейском языке ("идиш").

 Библиография:  Марксистской истории Д. е. л. нет. Для справок можно пользоваться след. лит-рой: Steinschneider M., Jüdische Literatur; Karpeles G., Geschichte der jüdischen Literatur (русск. перев. под ред. А. Гаркави, 2 тт., СПБ., 1896); Клаузнер И., Новоеврейская литература XIX в. [1785—1898], литературно-историч. очерк, Варшава, 1900; Кац Б., Toldoth Haskalath Ha-Jehudim, "Hasman", 1905, кн. I—III; Марек П., Очерки по истории просвещения евреев в России, М., 1909; Цинберг С., История еврейской печати в России в связи с общественными течениями, П., 1915; Лилиенблюм, Afoth Ha-Haskalah, сб. "Ахиасаф", VIII; Гейликман Т., История еврейских общественных течений в Польше и России, М., 1930.
Авербух (А. Хашин) и М. Герр